Кир вернулся в шесть, за ним — золоченые носилки, которые несли четыре крепких раба. Полог был из багряного полотна, прошитого золотой нитью — в тон одеянию рабов. Мы с Праксиноей забрались в носилки, и рабы понесли нас по оживленным улицам Сиракуз. Наконец мы оказались во дворе роскошного особняка. Праксиноя и Кир провели меня так, чтобы никто не видел, в отдельную гардеробную, где я облачилась в королевский пурпур, подвела брови и глаза и надушилась к предстоящему представлению. Потом я дождалась, когда закончится обед и уберут пол, и только тогда появилась со своей лирой.
Кир представил меня как «легендарную Сапфо с Лесбоса». Я вышла из тени, окруженная рабами, которые несли факелы и воскуренные благовония. Я начала с моего «Гимна Афродите», который когда-то так понравился обществу на Лесбосе. Я еще не дошла до шелеста крыл и спуска колесницы, но уже почувствовала, что публика хорошо принимает меня. Какое это замечательное чувство! Я очаровывала себя, очаровывая их! Я была влюблена в их смех и аплодисменты, в звук собственного голоса. Размягчив их сердца восхвалением Афродиты, я перешла к другим любовным песням.
Кто-то говорит, что всадников сонма,
Кто-то — что строя кораблей
Прекрасней нет
На темной земле…
Но я говорю: прекрасней нет того, что любишь ты!
Елена оставила мужа и дочь
И бросилась в Трою,
Когда богиня любви
Позвала ее.
Здесь я сделала паузу, чтобы слушатели вспомнили все свои невозможные любовные страсти. Я не знаю, почему это сделала, но интуитивно я чувствовала, что это необходимо, что это позволяет мне управлять аудиторией. Я, видимо, передавала их желание и тоску, потому что меня саму терзала тоска по Клеиде и Алкею. Мое отчаяние питало мое пение.
Я бы предпочла увидеть прекрасное лицо
Моего возлюбленного,
Чем лидийские колесницы
И тяжелую пехоту.
В горле у меня перехватило — я вспомнила о своих недавних утратах, и аудитория почувствовала это. Я стала их обездоленной, тоскующей частью. Я чувствовала, как бьются их сердца, — и мое билось в унисон с ними. Хотя я и прорепетировала все мои песни перед симподием, какие из них следует петь, я решила, только увидев публику и проникнувшись ее желанием. Я даже импровизировала для них. Они вожделели к юным девочкам? Я спела про юных девочек. Им снились розовощекие юноши? Я спела о них. Они мечтали о мужьях для своих дочерей? Я ошеломила их эпиталамой. Я задевала их за живое вот этим рефреном:
Замерли луна и Плеяды. Полночь, утекает время. Я одна лежу в моей постели.
