Некогда он хотел вступить в вольный отряд. Они с Хафом объявили себя разбойниками и засели в засаде в ожидании жертвы послабее, которую не составит труда ограбить. Выбранной жертвой оказался паренек младше их, крепко поколотивший обоих. Какой прок от него — мальчишки, не сумевшего даже ограбить сопливого паренька, — в бою с великанами?
Да такой же, как от кота.
Тауг с горечью вспомнил о своем твердом намерении скакать быстрее Гарваона и настичь врага первым. Теперь он задавался вопросом, примет ли он вообще участие в схватке. Не запаникует ли и не обратится ли в бегство при одном только виде великана?
Белый жеребец, прежде принадлежавший мне, замедлил шаг.
— Плохо дело, — сказал Анс достаточно громко, чтобы перекрыть топот шести десятков коней.
— Что? — Тауг обернулся.
— Пешие слишком отстают. Они подоспеют, когда бой уже закончится.
Тауг пожал плечами:
— В любом случае какая от них польза?
— А как же мы? — Анс растянул губы в болезненной ухмылке. — Спорим, я убью больше великанов, чем вы.
— Ты боишься, — сказал Тауг и понял, что так оно и есть.
— А вот и нет!
— А вот и да. Ты напуган и плохо вооружен. Как можно сражаться верхом на муле?
— Я попробую!
Тауг потряс головой:
— Тебя просто-напросто убьют. У меня есть для тебя поручение, которое спасет тебе жизнь. Видишь кота?
— Так это ж кот леди Идн.
Тауг кивнул:
— Видать, он забрался в мою переметную суму ночью, и коли он останется здесь, непременно погибнет. Я хочу, чтобы ты отвез кота к ней.
Мани нырнул в суму, скрывшись из виду.
— Нет! — решительно отрезал Анс.
— Я тебе приказываю.
— Я вам не слуга.
Анс ударил пятками в бока мула и опередил Тауга на половину корпуса.
— Я рыцарь. — Тауг сам удивился своим словам. — И я тебе приказываю. Отвези кота к миледи!
Анс помотал головой не оборачиваясь.
Вскипев гневом, Тауг пришпорил жеребца и хлестнул по загривку поводьями.
Жеребец рванул вперед галопом.
Колонна всадников стремительно пронеслась мимо Тауга, словно отброшенная назад незримой рукой. Прежде чем он успел перевести дыхание, они свернули с Военной дороги и стрелой помчались через холмистые пожухшие луга: он низко пригибался к холке, судорожно вцепившись в луку седла, а жеребец летел, буквально распластываясь в воздухе при каждом прыжке, напряженно вытянув шею и яростно грызя мундштук, с пеной во рту.
А Мани торжествующе восседал на спине всадника, запустив когти в рубашку и густые спутанные волосы Тауга.
Наконец жеребец выдохся и замедлил бег.
