– Коммуна организовала Исполнительный комитет по руководству восстанием, – сказал Филипп, не отпуская его руки. В его голосе все еще слышалось некоторое замешательство. – Ты должен немедленно присоединиться к нам. Необходимо действовать. Наш единственный шанс – поддержка армии. Я только что отправил письмо командующему Саблонским лагерем.
– И подписал его, конечно, депутат Леба, – заметил сопровождавший их в зал совещаний маленький нервный Пейян, вышедший встретить Сен-Жюста и Дюма. – Не обольщайся, Филипп, никто из вас это еще не правительство, так, отдельные депутаты. Народ Парижа восстал, мы призвали к оружию секции, но армия может помешать нам. Только авторитет Робеспьера может склонить чашу весов на нашу сторону. А Робеспьер… Что с ним происходит? Вы должны расшевелить его, пока еще не поздно…
Войдя во второй меньший зал Ратуши, Сен-Жюст вместо приветствия только кивнул присутствующим и, пройдя в дальний угол стола, сел на поспешно поставленный для него стул и как будто оцепенел. Они не сказали с Робеспьером ни одного слова, но похоже было, что ни он, ни Неподкупный вовсе и не склонны были продолжать тот теперь уже бессмысленный разговор 7 термидора о диктатуре.
Робеспьер был подавлен. Временами он вытирал платком холодный пот, выступавший на покатом лбу. Чувствовалось, что он ждет каких-то слов от Сен-Жюста, что молчание и бездействие Антуана угнетает его, ибо оно говорило совершенно ясно: лучший тактик робеспьеристской партии уже считает, что все проиграно, что они, благодаря «силе вещей, о которых и не помышляли», уже фактически мертвы, что никакие тактические успехи не изменят ситуацию общего поражения, что бессмысленно сопротивляться и, значит, надо подчиниться Судьбе, перечеркнувшей их жизни, может быть, во имя исполнения какого-то другого высшего предназначения…
В этот самый момент и пошел дождь. Они сразу услышали внезапно прогремевший гром, почти немедленно заглушенный бодрым шумом хлынувших сверху потоков воды. На мгновение члены Исполнительного комитета примолкли, но потом бесполезные прения продолжились в той же лихорадочно-возбужденной манере пытаться сразу решать все и не решить ничего, – предложения одних немедленно отвергались другими: кто-то предлагал немедленно атаковать Конвент, кто-то требовал лично идти в секции, кто-то даже высказывал мысль о том, чтобы покинуть Ратушу и перебраться за город в расположение верных войск, если таковые бы обнаружились, но общий план действий никак выработать не удавалось. Все же какие-то распоряжения принимались: Сен-Жюст слышал, как Исполнительный комитет подтверждает прежний приказ арестовывать всех командиров Национальной гвардии и их адъютантов, зачитывающих в своих частях декреты Конвента;
