...Говорят, когда пел великий Боян, князь-певец — даже Солнце замирало в небе, останавливался Дажьбог послушать земного певца. И даже самые злые и подлые люди не смели творить злых и подлых дел. А все лучшее, что есть в человеке, выходило наружу, и трус совершал подвиги, скупец давал серебро, не глядя и не требуя возврата, черствый сердцем влюблялся и шел на смерть за любовь... А Кощей-Чернобог в своем дворце зажимал уши, падал без сил и выл от страха.
Так было, когда пел Боян.
Тогда слово могло расколоть скалу и повернуть вспять реку...
...Те времена ушли. Измельчали слова. А люди стали сильнее. Словом не остановить данвана и не сбить его вельбот. Для этого нужно оружие — атоматы и ракеты.
И еще кое-что.
Смелая душа. Без нее все остальное — хлам. Даже самая могучая техника — ничто.
А смелую душу по-прежнему будят в человеке простые слова.
Как в те времена, когда пел Боян.
... — Чего нам бояться на вольном пути?!
Смотри, еще сколько у нас впереди!
Подумаешь, дождик, подумаешь — снег...
Гроза — на минуту! А Солнце — навек!
Гостимир пел — и время не замечалось, оно таяло на фоне голоса и звона гуслей...
... — Чудеса еще не разгаданы,
И не все слова еще сказаны,
И среди зимы оставляем мы
Полчаса для весны!..
И когда уже люди стали засыпать, Гостимир все пел — для самого себя. Но Олег слушал — слушал, лежа у костра под плащом и подперев голову рукой...
...— Но ведь в жизни солдаты мы!
И уже на пределах ума
Распадаются атомы,
Серым пеплом сметая дома!
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами во мгле...
Скоро с сердцем простреленным
Припаду я, убитый, к земле...
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет...
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет...
...Олег уснул под песню. И ему приснилось, что он дома — на Земле, с мамой, отцом, Бранкой и Йериккой сидит на крыльце дедова дома и слушает поющего под гитару Гостимира.
* * *
Утром с горных вершин в обе стороны скатилась волна фёна, который тут называют верховкой — теплого, упругого ветра, срывавшего вниз лавины и камнепады. На перевалах ветер дул и ревел, как в аэродинамических трубах на заводских испытательных стендах.
Чета зашевелилась только к девяти утра — лязгая зубами и дрожа, выползали мальчишки из-под плащей, раскочегаривали костер, кипятили чай и, еще не проснувшись, жевали остатки ужина. Потеплело, и над горами скопились тучи.
— Этим днем горы перевалить надо да и спускаться, — Гоймир засыпал костер пылью пополам со снегом. — Ближний перевал далеко ли?
