После того как аппарат отжужжал, американец поманил к себе Нкуэнга.
Нкуэнг подошёл.
— Посмотри, — сказал господин Деньги, — всё, что ты видишь здесь, — твоё. Я тебе всё это отдаю, а ты мне отдаешь прилипалу. — Господин Деньги осклабился: — Тебе очень повезло.
Минданаец больше не ленился. Он перевел речь американца слово в слово.
Охотник слушал. Охотник глядел. Сердце его бешено билось. Значит, белый предлагает ему всё то, что выложено на песке, — и патефон, и медный таз, и куски тканей, и острые рыболовные крючки, и крепкие стальные ножи, и хорошо загнутую острогу, и топорик с удобной ручкой, и котелок… Очень полезные вещи, очень нужные. Получив их, можно в одну минуту стать самым богатым человеком на Тааму-Тара.
Руки сами собой тянулись к богатству. Но Нкуэнг удержался. Нет, он ещё не сошёл с ума. Ведь за все это надо отдать белому Большую Жемчужину. Никогда!
Придав лицу равнодушное выражение, океаниец отвернулся от белого и его добра. Что ему патефон, что всё остальное!.. Он не расстанется с Большой Жемчужиной даже за сто патефонов, хотя бы все они играли одновременно; он не отдаст прилипалу даже за гору медных тазов. Там, где дело касается Большой Жемчужины, никакой торговли быть не может. Она ему друг, она его кормит, она не продаётся.
— Нет, — коротко бросил Нкуэнг минданайцу.
Ему хотелось поскорее кончить пустой разговор. Сегодня он должен и омаров половить.
Минданаец попытался уговорить охотника, хотя заранее был уверен, что попытка ничего не даст.
— Послушай моего совета, Нкуэнг, — примирительно заговорил торговец, — возьми, что тебе причитается, и отдай прилипалу. Не надо сердить белого. Если белый рассердится, плохо будет.
Нкуэнг пожал плечами. Почему нужно поступать так, как хочет белый, а не так, как хочется самому?
И охотник снова сказал «нет». А сказав, решительно зашагал к дому.
Спина удаляющегося Нкуэнга, всю жизнь вдыхающего воздух морских просторов, была шоколадного цвета, крепкая, мускулистая, широкая в плечах и узкая в поясе.
Однако американца эта крепкая голая шоколадная спина с хорошо развитыми мускулами привела в негодование, близкое к неистовству. Как, черномазый смеет показывать ему спину! Черномазый смеет говорить ему «нет»! Черномазый смеет срывать великолепную съёмку! Такую наглость терпеть нельзя.
— Стой, чёрный! — в ярости крикнул господин Деньги.
Но Нкуэнг шёл своей дорогой. Под навесом хижины его ждало с вечера заготовленное вяленое мясо. Два-три омара сегодня обязательно попадут в котелок. Ребята будут довольны.
