Подошел автобус, и Анка заторопила Киру сесть в него.
— Ладно, в другой раз, котик, будет вам кафе. — смеясь бросила Анка, когда двери захлопывались.
— Ну и зря вы так. — ответил я мысленно на кокетство Анки и остался стоять на остановке, заметив как ореховая челка мелькнула в отходящем автобусе.
Я шел домой и даже не переживал по поводу несостоявшегося кафе. Мне вполне хватило мягкого взгляда со стороны Киры. На душе царил мир.
По дороге мне всретился Димон в модной джинсовой куртке-варёнке, одетой совсем не по-сезону, из куртки торчала голова Димона, а из головы его холодные синие уши. Подмышка зажимала большую гитару в тряпичном самосшитом чехле.
— Ты чего здесь колядуешь? — обрадовался я Димке.
— Да так. Жду. — деловито ответил он.
— Секреты? — прищурился я безразлично.
— Сейчас подойдет кое-кто, если будут не против, можешь с нами. Ты ж на гитаре еще до сих пор играешь? Хотя вообще просили никого не водить с собой.
К нам приблизились три парня. Один незнакомый длинноволосый старше нас по виду на год, в поношенной до дыр кожаной куртке, с большим количеством всевозможных значков с лицами рок-музыкантов. Вторым был наш приятель Джон, а третьим был Паша, учившийся в нашей школе в классе на два года старше.
— Привет Димон! Взял гитару? — спросил Паша.
— Да, как обещал.
— А это кто? — посмотрел он на меня.
— Это мой друг. Он на гитаре играет нормально. — Преувеличил мои способности Димка.
Меня оценивающе оглядели.
— Можно ему с нами, я отвечаю за пацана? — попросил Димка.
— Ну, если играет, пусть заходит. Но больше никого не води. А, ты — обратился ко мне Павел — тоже никому, понял? А то начнется хождение-брожение.
Парни зашли в подъезд Пашиного дома, но пошли не к лифту, а вниз по ступенькам в подвал. Сняли навесной замок, провели меня по мраку подвального коридора, сняли еще один навесной замок и включили, наконец, свет. Мы оказались в довольно большой комнате, освещенной яркой лампочкой, свисавшей с потолка на проводе. По полу стелились десятки черных проводов, стекавшихся к двум стационарным магнитофонам и усилителю. На полу стояла огромная акустическая колонка, ударная установка с рабочим барабаном, томом, бас-бочкой и мятой медной тарелкой. В углу прятались профили электрогитары "Аэлиты" и акустической львовской шестиструнки со звукоснимателем. Потолок и две стены комнаты были обиты дверным дерматином, из нескольких дырок которого, вываливалась ватная набивка. От вида такой роскоши я обомлел. Это была самая настоящая студия. Можно было играть в электричестве.
