Искатель 1979 №3 | страница 26

«Ну, граница — сказал подполковник, — ва тебя «адежда. Взорвешь дот, к ордену представлю».

«К ордену не обязательно, — тихо молвил тогда Недозор, — а вот огоньком прикройте, чтобы фрица с прицела сбить».

Весь батальон вел огонь по амбразуре дота. Связку толо­вых шашек тащил в вещмешке сержант Недозор — запалы дер­жал под гимнастеркой, чтобы не зацепило пулей.

И не полз, а стелился худенький сержант последние двести метров по прошлогоднему жнивью. И каждый полынный куст был ему броней и укрытием. Может, и спасло его тогда от пули неровно вспаханное танками поле.

Горел уже сложенный Ивой костерок из сухих веток, что развел он под одиноко стоящей сосенкой, занималась уже кора на деревце, а старшине все виднелась белесая, изрытая танко­выми гусеницами земля того бесконечного солдатского поля и глухие удары свинца в эту землю. Он как бы вновь ощутил и полынную горечь во рту, и жар полдневного ослепительного бе­лого солнца, и свое хриплое страшное дыхание.

…У него еще хватило сил отползти от сосенки, но он уж« я« услышал того, что сказал или собирался сказать:

КАПИТАН СТРИЖЕНОЙ

«Почему я бегу? — думал Стриженой. — Нужно заставить себя идти спокойно: сосна потушена, Недозора отвезли в –боль­ницу. Барс ваял след, Поважный в курсе всех дел, а я бегу, я Сег.у потому, что нарушитель — Гонда, и он повернул к грани­це. Я боюсь, что он снова канет в этих озерцах н болотцах, зароется в другую нору-схрон и бог весть сколько будет там отсиживаться».

Капитан вспомнил лежащего навзничь Недозора, его бледное заострившееся лицо с пепельными подглазьями, и в который уж« раз повторил про себя лаконичный текст записки, нацара­панной карандашом на газетном клочке и намертво зажатой в кулаке: «Товарищу капитану Стриженому. Мною в Черном бору опознан Иохим Гонда. У него что-то с лицом. Ранил его, но не знаю куда. Уходит на север, думаю, к шоссе. Все. Прощайте. Сосну пбджигаю, чтобы…»

Стриженой скрипнул зубами. Его не покидало странное ощу­щение своего тела. Оно словно слегка закаменело, стало жест­ким и непослушным.

С того момента, как нашли старшину и потушили пожар, ка­питан думал о Недозоре. Он вспоминал его в разные годы и в различных ситуациях, ворчливого, как многие пожилые люди, порой по-детски застенчивого и безмерно доброго к солдатам– первогодкам, и догадывался, за что любили его пограничники. Он всех их встречал и провожал как собственных детей.

Капитан поймал себя на мысли, что и сам думает о Недозоре как о близком, родном человеке.