Поважный положил тяжелую руку на карту.
— Нет у нас другой альтернативы, Андрей Павлович. Волк заброшен к нам матерый, и, по всему видать, живым не дастся.
— А если повторный прочес окажется холостым? — осто рожно спросил Стриженой.
— Не окажется. Не должен оказаться. Будем искать, если нужно, неделю, а то и две. Мы отвечаем за границу. И должны использовать все средства…
Поважный запнулся, по лицу его прошла легкая судорога, и он, стряхивая с себя суровость, улыбнулся и весело спросил:
— Ксения Алексеевна в гости не собирается?
— Мама написала, что приедет в конце месяца, перед выез дом даст телеграмму.
— Опять Недозор встречать будет?
— Он, Серафим Ильич. У них с матерью традиция — обяза тельно пройти через Черный бор.
— Да-а, — протянул полковник. — Такая уж удивительная женщина Ксения Алексеевна. Всегда завидовал твоему отцу… Рад буду встрече. Меня-то она первого навестит, тоже, знаешь, по традиции — первому представляться начальству. Давай-ка еще по чашечке твоего знаменитого, да поеду к соседям…
АГАЛЬЦОВ И ГОРДЫНЯ
Прошло двенадцать суток, как поднятые по тревоге пограничники вели поиск. На тринадцатые пришел приказ адряду вернуться на исходное. Массированные прочесы, засады на тропах не дали результатов. Но заставы продолжали жить напряженной жизнью. Стриженой патрулировал близкий тала, оставив секреты на лесных потайных тролах, сам спал урывками, провода все время на участке. Он не верил устал овившейся тшда– не. Гомозкову прислали Барса, широкогрудого красивого пса, и он пропадал с ним у разбухшего от дождей ручья, на что-то надеясь, а может быть, просто приучая собаку к заболоченному квадрату земли.
После длительных проливных дождей наконец установилась теплая, солнечная погода. Ефрейтор Иван Гордыня и Агальцов совершали очередной дозорный поиск в ближайшем к КСП тыяу. Молчаливый неулыбчивый Гордыня шел впереди головным дозора и всматривался в полегшую, уже начинавшую жухнуть траву. Всякую пограничную работу он делал сосредоточенно и добросовестно. А работы этой на границ* Иван переделал «а два года столько, что вспомнить приятно. У себя в «ояхозе Рордшш слыл отличным трактористом, и здесь, на заставе, никто лучше его не мог вспахать и заборонить ленту земли, нв– эъжаемую контрольно-следовой полосой.
Иван умел сложить печь, поставить дом, настлать пол, сварить отменный обед на всю заставу. Он пользовался безграничным доверием старшины Недозора и уважением всех, кто жид с шт бек о бок.
