— Вы восхитительны! — воскликнула Ундина, радостно захлопав в ладоши и уставив на меня свои бесстыжие глаза.
— Но не могу же я отправляться в долгий путь в таком виде! — уже сдаваясь, промолвил я.
— Вот не думала, что вы такой застенчивый?
Глаза ее загорелись сумасшедшим огнем. Она проговорила:
— Отсутствие на вашем теле… одеяния в виде трусов никоим образом… не повлияет на то, что вас ждет. Ваше тело останется здесь… Путь не будет долгим, смею вас уверить… А что касается трусов, то без них вы просто неотразимы! И поставьте на стол эту дурацкую кружку!
То, что видит глаз и чувствует сердце, шире и неизмеримо сложнее человеческого языка.
Чувственная мысль ускользает от описания словом.
Язык сдерживает мысль. Он не поспевает за ней.
Язык тщится укротить мысль, сознавая свое бессилие.
Язык приземляет мысль.
Происхождение мысли божественно.
И хотя в одной умной книге и говорится, что в начале было слово, язык все же придумали люди.
Мысль совершеннее языка.
Человек привык облекать мысль в слово.
Этим он опрощает мысль, приспосабливая ее к своему несовершенному языку.
Опрощенную, приглаженную мысль легче положить на полку.
…Описать точно то, что я внутренним, чувственным зрением увидел, когда посетил с Ундиной иной мир, невозможно. И все же я попытаюсь. Хотя я и вооружен лишь таким беспомощным инструментом, как великий и могучий.
…Сначала исчезла комната, в которой я развлекал себя пивом. Исчезла комната, знакомая мне с детства. Где каждая вещь несла в себе знаки разных времен и разных сторон моей жизни. Где все напоминало о ком-то или о чем-то…
Дальше уместно употребить слово "воспарить".
Мы воспарили над комнатой, домом, городом, землей.
Я не чувствовал своего тела. Я не видел его. Но это был я.
Я летел вверх, я чувствовал это, я поднимался ввысь в чистом, теплом, сияющем свете золотисто-голубого эфира, клубясь и сливаясь с этим светом, становясь частью его. Ничего подобного я не испытывал никогда. Даже во сне.
Я понимал, что Ундина где-то рядом.
Покой, покой, покой был во мне. Казалось, он теперь будет со мной всегда. Я посмотрел вниз, на оставляемую далеко позади землю и увидел лишь золотой туман, скрывавший прошлое. И чувство томительной беспредельной радости охватило меня.
Я был абсолютно свободен. И абсолютно счастлив, потому что моя совесть не была отягощена грехами, которые остались на земле. Среди этих грехов было и убийство человека… И желание смерти другому, самому близкому мне, человеку…
