Потом стремительно вернулся и, повизгивая и суча ногами от нетерпения, принялся разрывать пакеты своими толстыми пальцами, норовя делать все сразу, ничего не упуская.
Казалось, что их, Юрков, несколько. Или Юрок — один, а рук у него, как индийского божества Шивы (или Кришны? А может, Вишну? Или Брахмы?), четыре, и у каждой руки есть свое определенное предназначение.
Угомонился мой друг лишь тогда, когда произвел в квартире полный разгром.
Консервные банки, бутылки шампанского и водки, завернутые в газету(?) горбатые красноглазые сельди, два погонных метра любительской колбасы, торт, конфеты, фрукты, блоки сигарет, батоны хлеба, букет цветов и еще что-то в свертках, пакетах, коробках — все было разбросано по стульям, креслам, столам и диванам.
Судя по всему, этот сумасброд решил поселиться у меня навсегда, с легкой тревогой подумал я.
Удовлетворенный, он уселся в моем кресле. С моим стаканом в руке. И плавно поводя рукой с зажатым в ней стаканом у меня перед носом, Юрок устремил на меня взгляд такой абсолютной безмятежности и такой ослепительной, прямо-таки неземной, голубизны, что я невольно зажмурился, представив в воображении почему-то берег дальний и синь бездонную небес.
— Познакомься, — наконец догадался он, развязно кивая на длинноногую, — моя новая любимая девушка. Зва-а-лась она Унди-и-на, — пропел он на знаменитый мотив. — Ундина, цыпа, подойди, не бойся. Подойди, подойди, этот скорбно молчащий тип не опасен. — Юрок ткнул пальцем в меня: — Вот, позволь, Уня, представить тебе моего друга, знаменитого художника Сержа Бахметьева, отца-основателя неоконцептуализма в живописи.
Длинноногая протянула вялую ладонь и бросила на меня быстрый взгляд. В ее распутных глазах закатно переливалось пламя огромного красного покрывала на кровати в моей спальне. Мы поняли друг друга без слов. Когда Юрок нажрется и уснет…
— Это ваши полотна? — сдвинув бровки под узеньким лобиком, спросила девица и указала глазами на развешенные по стенам мои давние ученические работы — старательно сделанные копии известных коровинских картин "Зимой" и "На балконе".
Юрок поперхнулся и чуть не выронил стакан из рук.
— Мои, — я горделиво наклонил голову. Ундина посмотрела на меня с восхищением.
— Где ты откопал это сокровище? — тихо спросил я, когда девица, зазывно виляя задом, пошла в туалет.
— Ты не думай, — зашипел Юрок, — она будет на следующей неделе петь в группе "Белки". С продюсером я договорился. Девочка — огонь. Так и рвется в бой. Готова обслужить хоть хор Александрова. Только дай ей покрасоваться на телеэкране. Такие экземпляры остались теперь только на периферии, — произнес он с видом знатока. — Говорит, приехала из города Шугуева. Даже не знаю, есть ли такой город…
