— Не все же настолько примитивны и ограничены… Алекс, мне плохо, я поэтому к тебе и приехал. Я — в растерянности, почти в отчаянии…
— Тебе надо отдохнуть, переключиться, развеяться и оттянуться. И как говорят еще более примитивные, чем я, американцы, ты будешь в порядке. Есть у меня на примете одна восхитительная девушка для тебя, пальчики оближешь. Специально для себя приберегал, но чего не сделаешь ради дорогого друга. Вах-вах, не дэвушка — пэрсик!
— Какой персик! — заревел я. — Какая, к черту, девушка! Я к тебе приехал…
— Знаю, знаю, но девушка не помешает…
…Мы, держа стаканы в руках, стояли на балконе и наслаждались теплой ночью. Внезапно Алекс сказал:
— Жену свою ненавижу…
— Ну-ну, остановись…
— Нет, правда… Ненавижу. Чего уж там… Женился я отчасти сдуру, отчасти, врать не буду, — по расчету, а теперь… Скажу по секрету, она ест за десятерых, а худая, как сушеная треска… Не понимаю!.. Не знаешь, может, у нее глисты?
— Не знаю…
— Она борщи жрет кастрюлями… Не веришь? Наварит себе целый котел адского варева и трескает его перед сном с чесночищем. И так каждый вечер. Прислуги стыдно… Это ужасно! Сядет на кухне, одна нога под столом, другая — винтом вокруг ножки табуретки, сидит косо, боком, ползадницы с табуретки свешивается. Ничего не замечает! Трескает! Сидит, тупо уставившись в одну точку, жрет, подлая, прямо из огненной кастрюли и хоть бы раз обожглась или поперхнулась! Куда там! Ее ничто не берет. А чавкает она с каким-то жутким людоедским присвистом… Из носища течет… Не вытирает! Наслаждается! Иногда, когда моя испорченная натура требует садомазохистских страстей, я удобно устраиваюсь напротив нее и с извращенным любопытством наблюдаю, как моя благоверная, это обжирающееся чудовище, в пешем, так сказать, строю и с ложкой наперевес, с азартом атакует свой проклятый борщ! Иногда переведет свой взгляд на меня и, жуя, как корова, смотрит так минут пять. Как на насекомое! Она меня не видит!
— Тише, ты! Соседей разбудишь.
— Черт с ними! Пусть знают, каково быть мужем дочки премьер-министра. Это еще не все — слушай дальше. Нажрется, как свинья, и завалится спать. Во сне стонет, видно, снится проклятый борщ! — храпит, как носорог, рыгает и пердит! Брр!.. Если я когда-нибудь придушу ее, меня наверняка оправдают. Господи, что я несу?! Господи, прости мою душу грешную. Кажется, я пьян…
На этом и закончился наш вечер воспоминаний. Ночь принесла покой, спал я, как убитый — крепко и без сновидений. Вино, как всегда у Алекса, было отменного качества.
