Арделлидис с видом мученика прикусил губу.
— Ладно… Если они хотят, чтобы я постригся, я постригусь. Какая стрижка тут самая короткая?
— Вот эта, ваша светлость, — сказал Гейн, отыскивая слайд. — Вся голова — под машинку, и только спереди оставляется чёлка. Но не думаю, что вам нужно так коротко.
— Постриги меня так, Гейн, — сказал Арделлидис, показывая пальцем на слайд. — Чтобы они были довольны. А знаешь, что? Не надо всех этих моделей, просто побрей наголо, и всё.
— Ваша светлость, ну зачем же бросаться в крайности? — проговорил Нокс. — Никто не хочет вас уродовать. Просто так полагается.
Глаза Арделлидиса наполнились слезами.
— Я уверен, пушистик не настаивал бы… Он любил мои волосы. И он не хотел бы, чтобы я их стриг!
— Ваша светлость, господин полковник любил бы вас с какой угодно причёской, — сказал Нокс ласково.
— Ты так думаешь? — всхлипнул Арделлидис.
— Уверен, ваша светлость, — ответил Нокс.
Арделлидис погрузился в печальную задумчивость, вытирая слёзы и перебирая пряди своих волос, спускавшихся золотым плащом ниже сиденья пуфика. Наконец он сказал глухо:
— Хорошо… Гейн, сделай мне стрижку на свой вкус. Мне всё равно.
На ковровом покрытии спальни была расстелена плёнка, Гейн развернул шуршащую накидку и покрыл ею плечи Арделлидиса. Ножницы раскрылись, готовые отрезать первую прядь, и Арделлидис зажмурился, но Гейн вдруг спросил:
— Ваша светлость, вы позволите мне взять ваши волосы? Из них выйдет роскошный шиньон.
Арделлидис открыл глаза и вдруг улыбнулся.
— Да, Гейн, бери, если хочешь.
— В таком случае, милорд, я подстригу вас бесплатно, — сказал Гейн.
Сначала щёлкали ножницы, потом жужжала машинка, а Арделлидис сидел спокойный и кроткий, как будто он ни капли не жалел о своих великолепных золотых волосах. Гейн виртуозно работал машинкой, меняя насадки, подравнивая здесь и там; он всё ровнял и ровнял, и Джим уже начал опасаться, что ещё немного — и у Арделлидиса совсем не останется волос.
— Может, уже хватит? — спросил он неуверенно.
— Не бойся, Гейн знает своё дело, — ответил Арделлидис.
Гейн подровнял ещё немного, добиваясь плавного укорачивания книзу, потом обмахнул щёточкой шею Арделлидиса и снял с него накидку. Глядя на себя в зеркало, Арделлидис провёл рукой по волосам.
— Ну что ж, зато теперь не нужно тратить кучу времени на укладку, — сказал он. И добавил, трогая висящий в зажиме длинный пучок своих отрезанных волос: — Да, шиньон действительно получится шикарный. Я рад, что мои волосы кого-то украсят.
