— Зачем эта война? — неустанно возмущался Арделлидис. — Разве она наша? Она нам навязана! Ну и пусть бы Эа сама воевала с этими… как их… в общем, с этими противными врагами!
Джиму было неудобно перед г-жой Аэни и её семьёй за такие разговоры своего родственника.
— Ты не прав, мой дорогой, — возражал он. — Позволь тебе объяснить: у Эа нет своей армии, и если мы её не защитим, она будет просто уничтожена.
— Почему это у неё нет своей армии? — искренне удивлялся Арделлидис. — Как странно! У всех государств есть армии, а у неё нет. Как это так?
— Потому что народ Эа уже давно отказался от агрессии, — объяснял Джим. — Они живут мирно, занимаются мирными делами и не тратят кучу средств на содержание армии. С чем бы это сравнить? Вот, взять, к примеру, тебя. Скажи, ты любишь драться?
— Не люблю и не умею! Зачем это мне? — отвечал Арделлидис. — А чтобы меня защитить, у меня есть мой пушистик… То есть, Дитрикс.
— Точно так же и здесь, — говорил Джим. — Эа — это как бы ты, а Альтерия вроде как Дитрикс. Понимаешь?
— Насчёт меня и Дитрикса понимаю, а насчёт Эа и Альтерии — не совсем, — отвечал Арделлидис. — Дитрикс будет меня защищать, потому что я его спутник, и он меня любит, а с какой стати Альтерия должна посылать на смерть своих лучших ребят из-за Эа, которая, видите ли, не желает держать свою армию?
Джиму приходилось объяснять Арделлидису, что Эа с Альтерией связывают давние дружеские отношения и сотрудничество во многих мирных сферах, и что Альтерия не может оставаться в стороне, отдав Эа на растерзание врагу. Конечно, отказавшись от армии, Эа поставила себя в беззащитное положение по отношению к внешней агрессии, но ей повезло с союзником: Альтерия была готова в беде подставить ей своё сильное плечо. Но, вопреки всем этим доводам, Арделлидис всё равно не желал соглашаться с тем, что Альтерия должна была воевать.
— Почему Эа прячется за нашей спиной, в то время как такие замечательные, такие сильные и храбрые ребята, как мой спутник и твой сын, должны драться и отдавать свои жизни?
После этих разговоров Джиму приходилось извиняться перед эанками и заверять, что далеко не все альтерианцы разделяют мнение Арделлидиса. Но в его душе постоянно жила тревога за сына: не собиралась ли Бездна отнять его, как она уже отняла Странника? Илидор слал коротенькие весточки:
«Папуля, я тебя люблю, у меня всё отлично. Привет Лейлору, Философу и Д&Д»
«Я жив и здоров, не бойся за меня. Люблю тебя очень-очень. Поцелуй от меня Лейлора, привет близняшкам и Философу»
