Готовя ванну, Эннкетин думал, что было бы неплохо собрать всех слуг и налить им по поминальной рюмочке. Растирая розовые пяточки Джима и водя губкой по его изящным плечикам, он вдруг подумал о том, что у прелестного спутника лорда Дитмара почти нет никаких забот, кроме как принять ванну, уложить волосы, принарядиться да ещё ублажить милорда в постели. Да, он принёс лорду Дитмару троих отпрысков, но из-за того, что все дни он проводил в детской, он не удосужился окончить какое-нибудь высшее учебное заведение. Впрочем, так ли ему было оно нужно, это высшее образование? Стоило ли пичкать эту хорошенькую головку знаниями, которые, может быть, потом вовсе и не понадобятся? А книжек Джим и без университетов читал предостаточно и умел при случае выражаться, как какой-нибудь профессор. За неделю он мог осилить пять — шесть книг, причём умел читать две книги одновременно: одним глазом — одну, вторым — другую.
Массируя маленькую ногу Джима, Эннкетин признавал, что его чувства к нему никуда не делись, хотя за прошедшие годы они изменились, став глубже и нежнее. Хоть он был не намного старше Джима и не мог, подобно Эгмемону, называть его деточкой, в его отношении к Джиму появилось что-то родительское. На смену мучительной, заживо испепеляющей страсти пришло тепло и грустная нежность, желание заботиться и оберегать, как своего ребёнка. Подняв на миг глаза, Эннкетин встретился с ним взглядом: Джим смотрел на него грустно и ласково, с чуть приметной улыбкой в уголках губ. Он умел так улыбаться — будто обладал каким-то загадочным знанием, которое лежало тяжким бременем на его душе.
— Спасибо, Эннкетин. Лучше тебя это не сделает никто.
Вот это: эти слова, этот взгляд и эта улыбка — было настоящим вознаграждением за труд Эннкетина, а вовсе не деньги, которые лорд Дитмар перечислял на его счёт ежемесячно. Деньги были скромными, но Эннкетин и не заикался о том, чтобы попросить больше, пока он получал вот эту, не имеющую денежного эквивалента награду.
Придя в комнату Эгмемона, Эннкетин включил светильник на стене. Он снял постельное бельё и аккуратно застелил кровать, открыл шкафчик и нашёл непочатую бутылку глинета. Сам лорд Дитмар пил крайне мало, но на всякий случай держал в доме приличный запас крепких напитков, из которого Эгмемон иногда угощался рюмочкой-другой. Взяв бутылку, Эннкетин пошёл на кухню.
Там были уже все в сборе, за исключением только Йорна. У всех были пластиковые стаканчики, и при появлении Эннкетина все как-то заёрзали, пряча взгляд.
