Потом Эннкетин вручил близнецам жилетки, а Серино — халат. Джим снова прослезился, а лорд Дитмар со вздохом проговорил:
— Добрый старый Эгмемон… Я так давно его знал, что мне уже начало казаться, будто он вечный. Увы, ничего вечного нет.
Вечер прошёл в воспоминаниях об Эгмемоне. Хозяева позволили Эннкетину выпить чашку чая и посидеть вместе с ними, но он из почтительности сидеть не решился и пил свой чай стоя. Он слушал, как господа говорили об Эгмемоне добрые слова, и в душе с ними соглашался. Эгмемон и правда был славным малым, преданно любившим этот дом и эту семью, а как дворецкому ему цены не было. Сказать по правде, стать дворецким было мечтой Эннкетина на протяжении всех лет его ученичества, и он много раз представлял себе, как это будет, грезил, воображая себя облачённым в элегантный чёрный костюм, подающим чай лорду Дитмару в кабинет (раньше эту обязанность исполнял исключительно Эгмемон). Сейчас, когда его мечта сбылась, Эннкетину было грустно и немного тревожно. Почему тревожно? Во-первых, потому что на него ложился весь груз домашних дел, которые они с Эгмемоном раньше делили вдвоём, причём Эгмемон брал на себя б; льшую часть; это была большая ответственность и большая нагрузка, и Эннкетин очень хорошо представлял себе всю серьёзность этого. А во-вторых, первое нешуточное испытание предстояло ему уже на днях: лорд Дитмар по давней традиции собирался устроить большой новогодний приём. Подготовка к нему была хлопотным делом, и они с Эгмемоном всегда выматывались в праздничные дни. Хотя Эннкетин проходил через это уже много раз, сейчас ему впервые предстояло заниматься этим одному, без Эгмемона. Вот почему тревожные мурашки бегали по его прямой и изящной спине, обтянутой хорошо сидящим тёмно-серым приталенным жакетом, и даже щекотали его гладкий затылок, выбегая из-под жёсткого, безупречно отглаженного белоснежного воротничка.
— Что ж, Эннкетин, теперь, когда комната Эгмемона освободилась, я думаю, тебе можно её занять, — сказал лорд Дитмар.
— Благодарю вас, милорд, — поклонился Эннкетин. — Но, боюсь, мне будет немного не по себе, если я займу её прямо сейчас. Пусть она хотя бы эту ночь постоит пустой.
— Что ж, как тебе будет угодно, — ответил лорд Дитмар. — Но в любом случае, она твоя.
Джим, вздохнув, сказал:
— Не знаю, как вы, милорд, а я приму ванну и, пожалуй, лягу… Я что-то устал.
— Ложись, моя радость, — сказал лорд Дитмар, целуя его в лоб. — Я тоже сегодня лягу пораньше.
