Женщины с ужасом смотрели на свою подругу. Никто не подозревал, что на ее долю выпали такие испыта-ния.
— Я была еще совсем маленькой девочкой. С ма-лых лет обучили меня этому мастерству.
— Но ты сказала — «в основном животных»?
— Да, там приносились и человеческие жертвы. Нас, юных танцовщиц, для этого в основном и готовили. Пришел бы и мой черед лечь на алтарь смерти, но я увиде-ла случайно, как перерезали горло моей подруге.
— Ее убили? — со страхом произнесла Мегги.
— Ее опоили каким-то зельем и уложили на камен-ный стол.
Женщина задумалась.
— Не стоит вам рассказывать все подробности, — после минутной паузы продолжила она, — но поверьте, я была в панике от страха. Я бежала и бежала, сама не знаю куда. Видимо, боги благоволили мне. А может, и сама Кали была довольна моими танцами, но мне удалось укрыться. Я лежала под ногами у древней каменной статуи, и сотня бо-сых ног промчалась возле моего лица. Лил дождь, и мои преследователи меня потеряли след. Потом я долго скита-лась, пока не попала в руки к одному торговцу Амару. Он был любитель маленьких девочек. А ведь мне было всего одиннадцать лет, леди…
Азиза горестно склонила голову.
— Продолжай, продолжай, милая Азиза, — нетер-пеливо защебетали ткачихи.
— Ну, так вот, Амар вдоволь поиздевался над моим юным телом. До сих пор помню его желтые длинные ладо-ни. Мурашки по коже от них! Ну, а потом продал он меня дальше — в Персию. В этот самый Исфахан и попала я.
Рассказчица задумчиво посмотрела на полоску си-него неба в окне.
— Меня там купил уже перс, Насыр его звали, — продолжила Азиза, — Насыр — значит, избавитель.
Слушательницы переглянулись.
— Ну и избавил он меня от одного лиха, а вставил в другое! Представьте, вы работаете под кровом, а мы ра-ботали прямо на улице, под жаркими лучами солнца. А зи-мой в Персии и снег может пойти. Руки дубеют на ветру. На хорошие рамы, как у вас Насыр не тратился, из корявых суков сколотил их десятка два. А требовал от девушек сно-ровки и точности. Все бегал между рядами и покрикивал, чтобы вязали узелки побыстрее. Исфаханский ковер более плотный. Узелков надо раза в два больше вязать, шерсть верблюжья жесткая — руки в кровь истираются. А он все кричит и перетягивает плеткой медлительных работниц.
Азиза перевела дыхание, видно было, что воспо-минания даются ей с трудом.
— Многие ткачихи буквально валились с ног. Надо было работать и работать! Нас колотило, когда приходили новые заказчики. Значит, будут ставить еще рамы, значит, будут побои и брань.
