— Грубиянка! — обиделась Люти. — Я спутаю тебе ночью волосы. И молоко у тебя скиснет!
— Это моя свидетельница, — сказала Кайя. — Теперь ты меня в самом деле слушаешь.
— Кем бы она ни была, ты на нее не похожа.
Кайя сделала глубокий вздох и сбросила остатки ореола. Она не видела собственного лица, но прекрасно представляла, что видит Эллен. Черные глаза, блестящие, как нефть, кожа зеленая, как трава. Кайя видела свои запястья. Длинные тонкие пальцы, хищно скрюченные, с лишним суставом.
Сигарета выпала из рук Эллен на пол и прожгла линолеум. Дырка, оплавленная по краям, в центре была угольно-черной, как глаза Кайи.
— Нет. — Эллен попятилась, мотая головой.
— Это я.
Руки и ноги Кайи похолодели, словно вся кровь отлила от них и бросилась в лицо.
— Вот так я выгляжу на самом деле.
— Не понимаю. Ты кто? Где моя дочь?
Кайя читала кое-что о подменышах, о том, как матери получить назад своего настоящего ребенка. Надо прижечь подменыша кочергой или просто бросить его в огонь.
— Твоя дочь в стране фейри, — ответила она. — Я ее видела. Но меня ты знаешь. Я все еще я. Я не хочу тебя пугать и могу объяснить все, если ты захочешь меня выслушать. Мы сумеем вернуть твою дочку.
— Вы украли мою дочку и теперь хотите мне помочь? — воскликнула Эллен.
На детских фотографиях Кайя выглядела крошечным костлявым заморышем. Это при том, что она постоянно хотела есть. Неужели Эллен ничего не заподозрила? Или заподозрила, но решила, что такого не может быть?
— Мамочка!
Кайя шагнула к матери, протянула было руки, но выражение лица Эллен остановило ее. Губы девушки скривились, с них сорвался нервный смех.
— Ты не ухмыляйся! — крикнула Эллен. — Тебе смешно, да?
Мать должна знать свое дитя до последнего ноготка, до самой маленькой складочки. Может, Эллен в глубине души желала отделаться от подменыша? Поэтому она порой забывала покупать еду, оставляла дочку с незнакомыми людьми, разрешала ей то, что все нормальные матери строго запрещают?
— Что вы, мать вашу, сделали с моим ребенком?! — заорала Эллен.
Кайя нервно хихикала, не в силах остановиться. Абсурд и ужас этого разговора могли найти выход лишь через смех.
Эллен залепила ей пощечину. Кайя умолкла, но через миг снова разразилась диким хохотом. Он рвался из нее, словно крик, стирал последние остатки человеческого. За спиной девушки распахнулись прозрачные крылья. Огромным прыжком Кайя перенеслась на столешницу. Над ее головой возник жаркий светящийся ореол, в котором тут же вспыхнула и осыпалась пылью моль, порхавшая в воздухе.
