— Наши дети уже не будут американцами, они даже не будут людьми с Земли. Теперь мы на всю жизнь — марсиане.
— Я не хочу! — вдруг крикнула Джейнис.
Ужас сковал ее.
— Я боюсь! Бездна, тьма, ракета, метеориты… И все, все останется позади! Ну зачем мне лететь?!
Леонора обхватила ее за плечи, прижала к себе и стала укачивать, как маленькую.
— Там новый мир. Так бывало и в старину. Мужчины идут вперед, женщины — за ними.
— Нет, ты скажи, зачем, ну зачем это мне?
— Затем, — спокойно сказала Леонора и усадила ее на край кровати. — Затем, что там Уилл.
Отрадно было услышать его имя. Джейнис притихла.
— Это из-за мужчин нам так трудно, — сказала Леонора. — Когда-то, бывало, если женщина одолеет ради мужчины двести миль, это уже событие. Потом они стали уезжать за тысячу миль. А теперь улетают на другой край Вселенной. Но все равно это нас не остановит, правда?
— Боюсь, в ракете я буду дура дурой.
— Ну и я буду дурой, — сказала Леонора и поднялась. — Пойдем-ка погуляем на прощание.
Джейнис выглянула из окна.
— Завтра все в городе пойдет по-прежнему, а нас тут уже не будет. Люди проснутся, позавтракают, займутся делами, лягут спать, на следующее утро опять проснутся, а мы уже ничего этого не узнаем, и никто про нас не вспомнит.
Они слепо кружили по комнате, словно не могли найти выхода.
— Пойдем.
Отворили наконец дверь, погасили свет, вышли и закрыли за собой дверь.
В небе царило небывалое оживление. То ли распускались огромные цветы, то ли свистела, кружила, завивалась невиданная метель. Медлительными снежными хлопьями опускались вертолеты. Еще и еще прибывали женщины — с востока и запада, с юга и севера. Все огромное ночное небо снежило вертолетами. Гостиницы были переполнены, радушно распахивались двери частных домов, в окрестных полях и лугах поднимались целые палаточные городки, точно странные, уродливые цветы, — и весь город и его окрестности согреты были не одной только летней ночью. Тепло излучали запрокинутые к небу разрумянившиеся лица женщин и загорелые лица юношей. За грядой холмов готовились к старту ракеты, казалось, кто-то разом нажимает все клавиши гигантского органа, и от могучих аккордов ответно трепетали все стекла в каждом окне и каждая косточка в теле. Дрожь отдавалась в зубах, в руках и ногах до самых кончиков пальцев.
Леонора и Джейнис сидели в аптеке среди незнакомых женщин.
— Вы премило выглядите, красавицы, только что-то вы нынче невеселые? — сказал им продавец за стойкой.
