Как ни странно, среди участников экспедиции нашелся человек, который безмерно радовался случившемуся. Это был кинооператор Петр Константинович Новицкий. Он со всеми своими аппаратами и треногами спустился на лед и с увлечением снимал уныло стоящее среди торосов судно.
— Мировые, неповторимые кадры, — повторял он свою любимую фразу, — ради них стоило специально вмерзнуть в лед.
Воронин, отдохнув после бессонной ночи, поднялся по вантам в обсервационную бочку, специально для наблюдений укрепленную на передней мачте, и оттуда долго в бинокль изучал обстановку.
— Воронин влез в свое «воронье гнездо», — смеясь, заметил Шашковский.
Капитан спустился на палубу и направился в кают-компанию. Мы поспешили за ним.
— На востоке отчетливо выражено водяное небо,— докладывал капитан начальнику экспедиции,— по-видимому, там есть большие пространства чистой воды. В том направлении, куда мы идем, — не пробиться. Я предлагаю повернуть обратно и попытать счастья подойти к Земле Франца-Иосифа не с юга, а с востока, где-нибудь в районе пятидесятого меридиана.
Наши «ледовые профессора» Визе и Самойлович нашли соображения капитана обнадеживающими, решили, что ими и надо воспользоваться. Начальник экспедиции, как говорят на флоте, дал «добро». Тут же был объявлен аврал для обколки льда вокруг корпуса ледокола. Одновременно стали готовить машину судна.
Пять часов вырывался «Седов» из ледовых объятий. Наконец опасность осталась позади. Воронин взял курс на северную оконечность Новой Земли, а затем в широте 77° 52' и долготе 51° 41' круто повернул на север.
Сначала шли в довольно разрозненных льдах, но вскоре их сменили ровные поля зимнего образования, средняя толщина которых составляла три четверти метра, с массой разводий и промоин. Теперь мы радовались оглушительному грохоту и стрекоту ломаемого льда.
Изредка с мостика доносились команды вахтенных штурманов:
— Легонько левей!..
— Держите на ропачек!..
В эти дни произошло событие, которого со дня своего существования не знал Ледовитый океан. Команда «Седова» приняла вызов экипажа ледокольного парохода «Сибиряков» на социалистическое соревнование за выполнение всех задач, стоящих перед судами в навигации 1929 года.
Во время нашего плавания случались и трагикомические ситуации. На судне существовала фотолаборатория, где кинооператор обычно делал пробы пленки. Однажды он решил посмотреть, что получилось на фотопластинках, снятых во время шторма и ледового плена. Негативы оказались хорошими, и довольный Новицкий, поставив их на просушку, ушел. Через полчаса он обнаружил одни прозрачные стекла. Как выяснилось, желатин вместе с драгоценным изображением съели тараканы!
