Воронин долго и упорно пытался форсировать его, долбил, как каменную стену, но все усилия были тщетны. Силы были слишком неравны. За вахту продвинулись не более чем на 350 метров.
— Лбом льда не прошибешь, — раздраженно проговорил капитан и дал команду вытравить пар.
«Седов», окруженный громаднейшими торосами, уныло застыл. В довершение всего густыми хлопьями повалил снег. Во всем мире было лето. Для нас наступила зима.
Корреспонденты, как всегда жаждущие сенсационных новостей, атаковали капитана.
— Есть ли надежда продолжать путь?
— Что сообщить «Северной правде»?
— К сожалению, льды не подчинены капитану. Долбить лед и бессмысленно пускать на ветер драгоценный уголь не значит идти вперед. Если его не хватит на обратный путь — «австрийское положение» будет нам обеспечено, — уклончиво ответил капитан.
Как раз тогда, когда стало известно о вынужденной остановке ледокола, в кают-компанию Шмидту была передана перехваченная радистом радиограмма норвежской экспедиции. В ней сообщалось, что норвежские суда идут в разреженных водах и 27 июля предполагают достичь 78° северной широты.
— Быстро идут, — заметил Визе, — по-видимому, ледовые условия на западе значительно благоприятнее наших.
— Но погода в Арктике такова, что завтра обстановка может измениться в нашу пользу, — сказал Самойлович.
— Полагаться на волю случая мы не можем, — возразил Шмидт, — конечно, мы никогда не рассчитывали на легкое достижение цели, но боюсь, что эта остановка может привести к встрече с норвежцами на Земле Франца-Иосифа, а мы там должны быть раньше, чем они.
— В нашем положении хорошо помечтать о десятибалльном шторме, — сказал Визе.
В это время Шмидту была передана радиограмма с полярной станции Маре-Сале. В ней сообщалось: «Комендант станции Степанов тяжело заболел цингой.
В ближайшее время необходимо взять его на борт какого-нибудь корабля, где есть врачебная помощь и свежая зелень». По совету Визе Шмидт по радио связался с капитаном ледокола «Красин» Михаилом Яковлевичем Сорокиным. И через несколько дней, как ми узнали потом, больной был взят на борт судна. На станции был болен также радист Шпанов, но он, чтобы не срывать работу станции, отказался уехать, решив дождаться смены. Красинцы обеспечили его овощами, фруктами и другими противоцинготными продуктами. Кроме того, врач ледокола «Красин» консультировал больного по радио, помогал советами.
Вечером 25 июля снегопад прекратился. Картина была безрадостной: «Седов», засыпанный снегом, казалось, намертво зажат льдами.
