– Поговори еще! – крикнул Иннокентий Харлампиевич, снимая нагайку.
Старуха уже совсем ласково и покорно спросила:
– Може, подорожничков испекчи, Кешенька?… Долго проездишь?
– Не твоего ума дело, – вешая плетку на место, буркнул старик, – пеки. Чтоб до света было!.. – и перевел взор на Николая: – А ты, Егова православная, коня утресь заложи в санки. В розвальнях поеду… Тож до свету. – Потом повернулся к младшему сыну: – Сунь под сено оборону, Мишка… Тую дудоргу, что в притворе у моленной, за ларем. Понял?…
Отдав необходимые распоряжения, Иннокентий Харлампиевич поднялся к себе на второй этаж старинного дедовского дома и лег спать. Проснулся и ахнул: проспал.
Намечено было до света выехать, а солнце уже сияет во все лопатки. Эх, язви его! Догадался бы упредить, чтоб разбудили, а теперь и взыскать не с кого…
Вышел в просторный двор со многими завознями, кошарами, конюшнями-сеновалами.
Сани-розвальни стоят под навесом, сын Николай оглоблю новую тешет. Топор в могучих руках так и играет… Сердце у отца зашлось черной злобой. Однако спросил спокойно;
– Пошто коня не заложил?…
Николай ответил тоже спокойно:
– Ждали вашу милость, да выпрягли. Матка сказала, что ты, видать, раздумал ехать-то…
Вспомнил отец про нагайку, да поостерегся: Николай-то на мельничных весах без малого семь пудов вытягивал и подковы разгибал… Смотрит на отца в упор, не мигая. Ладно, шут с ним!..
Приставил сын оглоблю к сараюшке и пошел в дом. По дороге думал, что не худо бы папашу отправить в лоно кержацкого бога. Вывел отец коня и стал запрягать самолично, покряхтывая и шепча сквозь матерщину:
– Ужотка я тебя благословлю в раздел!.. Пойдешь нищим.
С улицы прибежал Мишка и открыл ворота:
– Подмерзло на улке, тятя…
– Под сено-то… сунул? – негромко спросил Иннокентий Харлампиевич.
Мишка, сдерживая под уздцы всхрапывающего горячего коня, тоже негромко ответил:
– Как велено, папаня, – сделано: с правой руки, пятый – в стволе.
Иннокентий схватил вожжи, гаркнул:
– Давай!..
Застоявшийся конь рванул розвальни, бурей вылетел со двора и пошел наметом к реке.
Зимник от Колывани до города Новониколаевска речными перевалками – самый короткий путь. Ежели трактом, гривами – много длиньше. Старинный ямщик, Кешка. Седых знал оба пути как свои пять пальцев и, спустясь с холма, послал коня унавоженной дорогой через вспученную уже реку, мгновенно определяя подернувшиеся новым тонким ледком предательские полыньи.
Розвальни пересекли Обь по длинной диагонали, конь взлетел круто на правобережный яр, и сани встали возле одной избы на Седовой Заимке.
