— Оставим это здесь. — Тарик поднялся и протянул руку, чтобы помочь Джасмин встать. — На случай, если ты еще проголодаешься.
Джасмин чуть не оступилась, когда до нее дошел смысл его слов. Но, подняв глаза, она увидела, что Тарик полностью владеет собой.
Что же будет? — думала она, страшась возможного поражения. Тарик недостаточно возбужден, раз не срывает с нее одежду. Ей надоело, что он осторожно раздевает ее каждый вечер. Она хотела вернуть своего страстного, ненасытного, волнующего любовника. А Тарик провел ее в спальню, остановился у кровати и потянулся к пуговицам ее топика.
Судорожно втянув воздух, Джасмин отбросила его руки. Он покорно их опустил, впрочем, успев наполовину расстегнуть топик, так что ее груди могли в любую секунду выскользнуть наружу.
— Ты не хочешь продолжать?
Он был убийственно корректен.
— Тарик, можно попросить тебя об одолжении?
Старомодный оборот показался ей уместным. Она одета словно принцесса из волшебной сказки, а может быть, словно богиня любви из древних мифов, а перед ней — темный воин, которого она должна околдовать; иначе все будет кончено.
— Одолжение? — Он насторожился.
Джасмин с отчаянным призывом рванула рубашку на его груди.
— Я хочу тебя.
Он снова потянулся к ней. Она покачала головой.
— Мина, что такое?
В его голосе появилось нетерпение. Теперь он был больше похож на любовника, которого Джасмин знала до того, как началось отчуждение. И он назвал ее Миной.
— Только... — Она закусила губу. — Можно, сегодня я буду ласкать тебя?
И она занялась его пуговицами.
Тарик застонал.
— Я уже говорил тебе, прикасаться ко мне можно в любое время.
— Но так, чтобы ты не касался меня.
— Не понимаю. — Тарик снова насторожился.
— Я теряю голову, когда ты ласкаешь меня, а сейчас я хочу узнать тебя. Ну пожалуйста.
Она знала, что рискует, прося передать ей инициативу. Но про себя решила: если он откажет, то она будет продолжать попытки. Уже сейчас в нем больше горения, чем было в последние две недели.
Она расстегнула пуговицу и приступила к следующей.
Он провел рукой по ее волосам и извлек заколку. Мягкие кудри рассыпались по ее плечам огненным водопадом.
— А что я должен делать, пока ты будешь... узнавать меня?
От Джасмин не укрылось ни легкое колебание, ни резкость тона.
