Девы юные на берег
Вышли встретить пир весны.
Вижу игры, слышу ропот
Сладкозвучных голосов,
Слышу резвый легкий топот
Разноцветных башмачков.
Но мой взор не очарован
И блестит не для побед
Он тобой одним окован,
Алый шелковый бешмет!
Образ девы недоступной,
Образ строгой красоты
Думой грустной и преступной
Отравил мои мечты.
Для чего у страсти пылкой
Чародейной силы нет
Превратиться невидимкой
В алый шелковый бешмет?
Для чего покров холодный,
А не чувство, не любовь,
Обнимает, жмет свободно
Гибкий стан, живую кровь?
1832.
II
Утро жизнью благодатной
Освежило сонный мир,
Дышит влагою прохладной
Упоительный зефир.
Нега, радость и свобода
Торжествуют юный день;
Но в моих очах природа
Отуманена, как тень.
Что мне с жизнью, что мне с миром?
На душе моей тоска
Залегла, как над вампиром
Погребальная доска.
Вздох волшебный сладострастья
С стоном девы пролетел,
И в груди за призрак счастья
Смертный хлад запечатлел.
Уж давно огонь объятий
На злодее не горит,
Но над ним, как звук проклятий,
Этот стон ночной гремит.
О, исчезни, стон укорный,
И замри, как замер ты
На устах красы упорной
Под покровом темноты!
<1832>
III
Одел станицу мрак глубокой...
Но я казачкой осужден
Увидеть снова прежний сон
На ложе скуки одинокой.
И знаю я, приснится он,
На горе деве непреклонной!
Приснится завтра ей, не сонной,
Коварный сон, мятежный сон.
Моей любви нетерпеливость
Утушит детскую боязнь,
Узнает счастие и казнь
Ее упорная стыдливость.
Станицу скроет темнота,
Но уж не мне во мраке ночи,
А ей предстанет перед очи
Неотразимая мечта.
И юных персей трепетанье,
И ропот уст, и жар ланит
Все сладко, сладко наградит
Меня за тайное страданье.
<1832>
МЕРТВАЯ ГОЛОВА
Из-за черных облаков
Блещет месяц в вышине,
Видны в стане казаков
Десять копий при луне.
Отчего ж она темна,
Что не светится она,
Сталь десятого копья?
Что за призрак вижу я
При обманчивой луне
На таинственном копье?
О, не призрак - наяву
Вижу вражеский укор
Безобразную главу
Сына брани, сына гор.
Вечный сон - ее удел
На отеческих полях;
На убийственных мечах
Он к ней рано прилетел.
Пять ударов острия
Твердый череп разнесли;
Муку смерти затая,
Очи кровью затекли.
Силу дивную бойца
Злобный гений превозмог,
Труп холодный мертвеца
В землю с честию не лег.
И глава его темнит
Сталь десятого копья,
И душа его парит
К новой сфере бытия...
<1832>
* * *
Бесценный друг счастливых дней,
Вина святого упованья
Души измученной моей
Под игом грусти и страданья.
