— Всем надеть чистое. У кого нет — оставить в бараках, и пусть не высовывают рыла… Вы поняли, Глайзер?
— Так точно!
— И сейчас же дать команду на зарядку. Они должны иметь бодрый вид. Вы понимаете, Глайзер, мне нужно показать товар лицом…
Штейнера заботила мысль о том, как взять подороже за каждого подростка, которого он продаст фирмам или частным лицам. Сделка сулила солидный барыш. «Пока доставят добавочный инвентарь и машины для добычи торфа, я прекрасно могу использовать лишних шалопаев и лодырей на стороне, — размышлял комендант. — Но, конечно, если они будут выглядеть так, как этот, например, — взгляд Штейнера упал на Толю, — то кто же их возьмёт?
Глайзер подал команду. Её подхватили инструктора:
— Шагом арш!
— От-ста-вить!
— Шаг назад!
— Как шагаешь, свинья! — раздавалось всюду.
Слышался тяжёлый топот ног по раскалённому солнцем гравию и шумное дыхание ребят, изнемогающих от зноя.
Взгляд коменданта привлекла группа мальчиков, стоявших около двенадцатого барака. Штейнер не спеша сошёл с подмостков и направился к ним:
— Что произошло?
— Балбесы, господин комендант, — отвечал надзиратель. — Ничего не понимают, как скоты.
— Не понимают? А вы на что? — язвительно спросил: Штейнер. — Вы-то понимаете, что нужно делать в таких случаях?
Надзиратель смутился и не ответил.
Штейнер шагнул к Толе, который стоял, опустив голову, и царапал гравий носком рваного ботинка.
— Как стоять!
Толя вздрогнул, поднял голову, вытянулся.
— Шагать вперёд!
Толя сделал шаг и замер.
— Шагать туда! — указывал Штейнер рукой назад. — Почему ты шагать с правой нога?
— Я… я ошибся.
— О-о… ошипся!.. Почему ты ошипся? Много русский лень?
Худое, жёлтое лицо Толи покрылось каплями холодного пота. Он хотел сказать, что болен, но ясно понимал, что оправдываться бессмысленно.
Штейнер слегка нагнулся, вытянул длинную, покрасневшую шею, присел, поднялся и сказал:
— Так давай…
— «Айн, цвай! Айн, цвай! — отсчитывал Штейнер в такт приседаниям Толи. На пятом или шестом приседании у Толи потемнело в глазах, подкосились ноги, и он, покачнувшись, беспомощно опустился назад. Но всё-таки Толя не упал и, оттолкнувшись здоровой рукой от земли, снова с трудом поднялся. Ребята с жалостью и тревогой смотрели на Толю, а он едва держался на ногах, покачиваясь из стороны в сторону, тяжело дыша. Из задних рядов вырвалось:
— Звери!
— Вставайт прямо! — Штейнер толкнул сухим, костлявым кулаком в грудь Толи.
Мальчик потерял равновесие. Теперь он наверняка упал бы, но кто-то подхватил его и помог устоять. Толя ничего не видел. Глаза заволокло горькими слезами обиды.
