Впрочем, шутливое сообщение Церетели о Бургиной на этом не заканчивалось. "...Не могу удержаться - продолжил он, чтобы не рассказать Вам о последнем нашем конфликте, закончившемся одним гениальным изречением. Мы шли по улице, где было много французов. А.М., по обыкновению, разглагольствовала без умолку, очень громко.
Я попросил ее помолчать, хоть на время, пока мы пройдем мимо публики, которую поражала русская речь. А.М. промолчала секунд пять и опять заговорила. Я опять повторил просьбу, и тогда она, с мимикой, Вам знакомой, выражающей, что посягнули на самые священные ее права, сказала: "Что Вы мне все мешаете. Никто не обращает на нас внимания: что же я буду зря молчать!"
Слышал я на своем веку выражение "зря говорить", но чтобы это "зря" прибавляли к глаголу "молчать" - в первый раз довелось узнать. Напишите Ваше мнение - у меня все понятия перевернулись". И тут же еще: "... Вы спрашиваете о здоровье А.М. Боюсь ее рассердить, но, по-моему, она здорова". Далее следовала приписка Бургиной: "Не могу молчать!" - должна я воскликнуть вслед за нашим великим моралистом. Ир[аклий] Георг[иевич] настолько искажает истину, что трудно в письме определить границы его фантазии.
Об одном предупреждаю: не верьте, хотя фраза эта и была произнесена, но тон был совершенно иной. Всего хорошего"[33][33]. В последующей переписке Николаевского и Церетели Бургиной будет уделяться все больше и больше внимания, но это уже совсем другой сюжет.
Кроме проблем, связанных с подходами к публикации частных писем партийных функционеров, интерес представляют и замечания Николаевского о перспективных планах издательства "Русский Революционный Архив", его предложениях о подготовке хрестоматий по истории революционного движения в России для московско-ленинградских издательств, о сомнениях по поводу ленинского авторства некролога, посвященного Энгельсу, напечатанного в сборнике "Работник" (1896. №1, 2), о необходимости использования при подготовке собрания сочинений В.И. Ленина комплекта "Искры", размеченного Ю.О. Мартовым, с ехидным примечанием: "...Он в России и запрятан далеко, так что без меня его не найти".
Данное письмо дает представление о том, каким самостоятельным и чрезвычайно важным источником является переписка Николаевского с дирекциями Институтов Маркса и Энгельса и Ленина. Представляется, что при хорошем отборе и комментировании она могла бы заинтересовать не только специалистов, но и самые широкие группы читателей.
