Он повертел туда-сюда уши лошади, довольный, что разгадал секрет, потом отошел, устроился на ящике и занялся превращением ее обратно в черепаху. Коти и я смотрели на него.
— Очень умный, — сказал я.
Она улыбнулась.
Мы долго смотрели на Влада Норатара, а он без предупреждения повернулся ко мне и сказал:
— У меня есть ястреб.
— Хотелось бы взглянуть, — промолвил я.
Он нырнул в ящик и добыл фарфоровую статуэтку — примерно фут в вышину, птица выглядела как живая. Прошагав через комнату, он без колебаний протянул ее мне. Я внимательно рассмотрел фигурку, и проговорил:
— На языке наших предков эту птицу зовут «вандур».
Он изучил меня.
— Ты снова глупый?
— На сей раз нет, — ответил я. — Есть много языков. Люди говорят по-разному.
— Почему?
— Хороший вопрос. Может, потому что научились разговаривать в разных местах, или потому что так далеко удалились друг от друга, что стали разговаривать по-разному. В этом языке, на котором мы говорим, для всех хищных птиц есть только одно слово. В языке Фенарио у каждой породы птиц есть особое имя.
— А у каждой птицы тоже есть особое имя?
— Если ей кто-то его даст.
— А своих имен у них нет?
— Нет. Ну, если так подумать, то может, и да. Не уверен.
— А эта птица какой породы?
«Так, вот это уже оскорбление.»
— Это не птица, это джарег. Порода летучих рептилий, которая ест мертвечину и делает ехидные замечания.
— Что это значит?
Будь проклят мой болтливый язык.
— Это значит, иногда он говорит вещи, которых нет, потому что думает, что это звучит забавно.
— Он говорит?
— У меня в голове.
— И что он говорит сейчас?
— Прямо сейчас — ничего.
— А я ему нравлюсь?
«Откуда я знаю? Я его еще не пробовал.»
«Не смей.»
«Прости, босс.»
— Можешь потрогать его, если хочешь.
«Это что, наказание?»
«Да.»
Он яростно замотал головой, широко раскрыв глаза, а я улыбнулся.
— Все в порядке.
Я еще немного повертел в руках ястреба и вернул ему. Малыш взял фигурку и понес к Коти, где некоторое время изучал Ротсу, свернувшуюся у нее на плечах. Через несколько секунд Ротса вытянула к нему шею и наклонила голову. Он нерешительно застыл, потом протянул палец и коснулся ее головы так, словно это была горячая плита. Ротса не пошевелилась, и он осторожно коснулся ее макушки.
«Пытаюсь решить, должен ли я завидовать,» — проговорил Лойош.
«Решишь, скажешь.»
— Хочу себе такого, — объявил Влад Норатар.
Я посмотрел на Коти, она — на меня, потом пожала плечами.
— Они очень особые животные, — сказала она. — Тебе придется долго учиться, чтобы у тебя такое появилось.
