Брат Бенедикт сделал еще одну паузу.
— Тогда-то я все понял. Во-первых, убедился в том, что если я хочу, чтобы кто-нибудь меня наконец выслушал, он должен сам обнаружить несоответствие, отыскать сведения, на которых основывается мое утверждение. Поэтому в разговоре с вами я не стал повторять своих прежних ошибок и сразу же раскрывать вам все, что знаю. По вашим глазам вижу, что действовал правильно. Вы меня слушаете, вы слушаете меня потому, что сами о чем-то догадываетесь. Может быть, вы уже на моей стороне! У всех, к кому я обращался со своими сомнениями, была одна и та же реакция. Их убежденность, их вера и их страхи оказались сильнее. Они все еще дают моей истории обескураживающе легкомысленное объяснение — «плод моего воображения», «ошибка, случайность». Все говорят одно и то же, это ведь так удобно. Они не хотят искать и, самое главное, не желают мне поверить.
Во-вторых, я понял, что надо быть очень осторожным. Едва я начал расследовать тайну отца де Карлюса, как вокруг меня сгустилась атмосфера недоброжелательности. Ваш нынешний напарник, брат Рене, с самого начала принялся вставлять мне палки в колеса. Теперь, когда он оставил свой пост библиотекаря, я могу вздохнуть свободнее. Но поверьте, он делал все, чтобы помешать мне. Как будто случайно нужные мне книги оказывались на руках или просто исчезали! Цензура, настоящая цензура!
И наш почтенный настоятель туда же! Как только он узнал, что я интересуюсь историей этого аббата, у меня тотчас прибавилось срочной работы. Не отрицаю, работа действительно срочная: многие наши здания находятся в плачевном состоянии, — однако было время, когда материальные заботы не имели такого большого значения. Понимаете, когда я на стройке, то не могу, естественно, рыться в библиотеке. Это их успокаивает. Они думают, что все пройдет само собой. — Тут брат Бенедикт тяжело и устало вздохнул, склонился еще ближе к юноше и лукаво шепнул: — Они ошибаются.
Большой монах, безусловно, обладал незаурядным талантом рассказчика. Он умел найти нужный тон, правильно расставить паузы, и Бенжамен по достоинству оценил его мастерство. Однако молодой человек был настороже: долгое вступление было очень похоже на психологическую обработку. Он не сомневался в правдивости всего, что ему сказано, однако прекрасно понимал, куда клонит брат Бенедикт. Оставшись в одиночестве, тот пытался использовать все свое обаяние, чтобы заполучить себе помощника и собеседника.
