Но в комнате было так тихо, что братья начали разговор со вполне обыденных тем. Минут пятнадцать им пришлось обсуждать недавние заморозки и прочую ерунду, пока наконец в зал не вошла группа оживленно болтающих монахов. Только тогда они рискнули заговорить о том, что их действительно интересовало.
Бенжамен начал первым, сообщив, что почти ничего не нашел. Он решил, что для того, чтобы получить как можно больше информации, роль не слишком проницательного послушника подойдет как нельзя лучше. Надо было вынудить большого монаха заговорить, скрыв от него приложенные усилия. Слишком явный интерес мог вызвать у того подозрения, выдать наличие другой находки, возможно, гораздо более важной.
Но брат Бенедикт ответил, что если он не нашел почти ничего, то решение скрывается в этом самом «почти». Бенжамен сразу понял, что ему ничего не удастся вытянуть из старшего товарища, и первым раскрыл свои карты.
Брат Бенедикт выслушал его очень внимательно.
Бенжамен подробно рассказал о тех двух противоречиях, которые ему удалось обнаружить. Он понимал, что упустил что-то важное, и чувствовал себя неловко. Он с тревогой ждал комментариев брата Бенедикта и сразу же заметил промелькнувшую в его глазах искру разочарования.
Но большой монах тотчас же успокоил и вполне искренне похвалил молодого человека. Казалось, он был даже удивлен тщательной работой, которую провел его собрат. За столь короткое время он, сам о том не подозревая, выявил две важные детали, имевшие непосредственное отношение к тайне.
Прежде чем продолжить, монах долго молча смотрел на юношу.
— Вы слишком скромны, брат мой, — прошептал он, — я не назвал бы вашу находку «ничем». Как я уже говорил, незначительные на первый взгляд детали так удивили вас, что вы их запомнили. Конечно, их одних недостаточно, но вы сможете по достоинству оценить свои открытия, когда я расскажу вам о том, что называю «моим доказательством». Сразу должен предупредить: оно не безусловно, сомнения остаются, однако я рассчитываю найти новые данные, которые смогут его подкрепить.
Бенжамен напрягся. Неужели большой монах хотел сказать, что знает — у него, послушника, есть что-то, что неизвестно ему? Пауза скорее всего сделана нарочно, чтобы дать ему время подумать над словами собеседника…
Наконец большой монах прервал затянувшееся молчание.
— Я не дал вам в прошлое воскресенье ключ к разгадке, потому что не хотел, чтобы вы среагировали на эту историю так же, как и все остальные. Понимаете, когда я понял, что наткнулся на что-то, что следовало бы исследовать подробнее, я стал рассказывать об этом всем и каждому. Но никто, понимаете, никто мне не поверил. Мне сказали, что я зря теряю время, что даже если в этом есть зерно истины, не стоит копать дальше. «Подумай, какой разразится скандал!» Некоторые так перепугались, что казалось, они знают о происшедшем гораздо больше, чем я. Мой дорогой друг, моя история навевает ужас. Она произошла больше восьмисот лет назад, о ней почти ничего не известно, но она навевает ужас.
