Он стал ее тенью, хоть это было и нелегко. Он был рядом с нею везде и всегда — даже на вечеринках с друзьями, даже в кино на последних сеансах, даже в поликлинике, впрочем, достаточно блатной и хорошо охраняемой, чтобы ждать Лизу на улице, а не сидеть вместе с ней в очереди.
Он стал ее Тенью.
Лиза в ярости содрала через голову розовую ночнушку, натянула растянутую футболку и зашагала по комнате тяжелой поступью разъяренной тигрицы.
— Да что же это такое! За последний год я превратилась в неврастеничку! Мне каждую ночь снятся все более неприличные сны, в которых этот паразит делает со мной такое… Даже вспоминать стыдно! А на людях он ко мне боится и близко подойти. Словно я зачумленная! Ходить хвостом — это, понимаете ли, работа! А за ручку подержаться — превышение полномочий! Дубина!
Это эмоциональное выступление, напрочь лишенное всякой логики, Лиза выпалила своему отражению в зеркале, немного успокоилась и отправилась в душ. Там тоже имелось зеркало, которому она и сообщила:
— Эдик — прекрасный человек. Красив, воспитан, образован, внимателен, галантен и богат ровно настолько, чтобы папочка не волновался за возможное охмурение меня безродным альфонсом. Эдик — прекрасный человек и вполне достойная пара для меня, красавицы. Беда только в том, что я не хочу Эдика. Совсем. Я хочу Волкова! И даже Эдика в момент романтического свидания в Третьяковке я назвала Жорой!
Отражение тактично помалкивало. Лиза нахмурилась и решительно влезла под холодный душ. Через минуту диких криков и визгов на свет родилась новая сентенция:
— Я должна порвать с Эдиком. Все равно бесполезно. Я вот даже лица его не помню…
Это было чистой правдой. Начав встречаться с Эдиком, Лиза неоднократно пыталась представить себе, как они с ним, скажем, уже — поженились и ложатся в общую супружескую постель. Выходило что-то несуразное. Сначала перед мысленным взором Лизы проплывал Эдик — со своим печальным, аристократическим носом и всегда в идиотской пижаме в голубую полосочку, — а потом Эдик незамедлительно испарялся, и непосредственно в супружеской постели оказывался уже совершенно голый Волков — с могучим торсом, расписанным синими разводами татуировок, широченной волосатой грудью и прочими подробностями организма, от которых у Лизы происходили эротические видения… Теперь помножьте эти муки на целый год, и вы получите абсолютно измотанную морально и физически Лизу Волынскую, наяву уже практически ненавидевшую своего бодигарда.
