— Лизонька? Как я рад, что ты позвонила. Разумеется, для тебя я всегда свободен.
— Эдик, я всю ночь места себе не находила. Мне вдруг стало ужасно стыдно, что я так с тобой обошлась.
— Лиза, ты просто поступила честно, разве это плохо? Немногие девушки способны на это.
— Эдик, ты удивительный человек. Ты знаешь, я думала до самого утра и поняла, что очень не хочу тебя терять. Понимаешь… возможно, мы и не станем мужем и женой, но ведь наша дружба длится уже довольно долго? Скажу тебе честно, мне не хотелось бы ее утратить.
— Лиза, если бы ты знала, как мне приятно это слышать!
— Давай сходим куда-нибудь, посетим какое-нибудь шоу, или спектакль…
— Я был бы счастлив пригласить тебя, Лизонька.
— О, кстати, не хочешь сходить на скачки?
— Скачки? Это где лошадки, да?
Лиза закатила глаза и показала истекающей сиропом трубке язык. Лошадки! Папа, пусть слоники еще побегают…
— Да, Эдик, только это не лошадки, а орловские рысаки. Дивное зрелище! Куда бы нам поехать… Битца… О! Ипподром! В четверг будет Кубок мэра, утром.
— Лиза, это замечательно! Я закажу ложу на двоих.
— Эдик, мне страшно неудобно, но… могу просить тебя об интимной услуге?
Эдик явственно подавился слюнями, отчего голос его прозвучал несколько пискляво.
— Конечно, но… У тебя проблемы?
— Да. Это Волков. Мой дуболом-охранник. Он ходит за мной хвостом и никуда не выпускает. Представляешь, перевез меня в Москву и запер в квартире. Еле вырвалась в спа… Да, так вот. Не мог бы ты позвонить мне домой и пригласить меня официально? Как бы от себя?
— Господи, и все? Разумеется! Я завезу тебе приглашение сегодня же вечером.
— Эдик, ты мой самый настоящий друг.
— Лиза… А твой Волков и ты… ну, я понимаю, что это не мое дело…
— Эдик! Ты о том поцелуе, что ли? Да я нарочно это сделала, чтобы Сережка ему всыпал. Ты себе не представляешь, как меня утомил этот Волков! Он же солдафон! Резьба по дубу лобзиком. Даже не напоминай мне о вчерашнем.
— Прости, прости. Я не буду. Лиза, ты просто возвращаешь меня к жизни. Вчера я уезжал в ужасном настроении…
— Эдик, я побежала, а то сейчас облысею. У меня мелирование на голове. До вечера?
— До вечера, Лизонька.
Лиза нажала отбой и перевела дух. Мысленно извинилась перед Волковым. А потом неожиданно вспомнила вчерашнюю ночь… Она не могла заснуть, это объяснений не требовало. Все ее тело горело, живот то и дело сводило сладкой судорогой. Казалось, на губах по-прежнему горит поцелуй Волкова.
Лиза откинула простыню, медленно провела ладонями по телу. Соски отозвались болезненным нытьем, возбуждение, казалось, нарастало с каждой минутой.
