Непарадные портреты | страница 2

Вообще, интервью — жанр классический, хрестоматийный, известный очень много лет, — но не такой простой, как считают многие. Казалось бы, чего здесь сложного? Пришел журналист к своему герою, включил диктофон, задал вопросы, записал ответы — осталось расшифровать запись, и — интервью готово! С одним и тем же героем на одну и ту же тему можно сделать совершенно различные интервью. У одного журналиста получится набор стеба какого-то, это еще в лучшем случае, или словесных каких-то кружев, у другого — угрюмый, полуофициальный, протокольный текст, вылизанный пиарщиками из службы по связям с прессой. Ведь сейчас многие «пресс-службисты», окружающие сильных мира сего, только и занимаются тем, что пытаются сделать общение популярного человека с прессой как можно более скучным, протокольным и занудным. Гамову (есть у него такая особинка, в чем также состоит специфика этой книги) удается прорываться через ограждения пресс-служб и делать человечные материалы.

И еще. Насколько я знаю, все собеседники Гамова — после того, как интервью сделано и вышло в газете, становятся его товарищами и даже близкими друзьями. Что, кстати, у других журналистов происходит далеко не всегда — довольно часто, я бы сказал, регулярно после интервью в СМИ получается как-то так, что собеседники — автор и его герой — могут и поссориться, и разойтись в глубоком разочаровании друг другом.

А вот Гамов, хочет он того или нет, я не знаю, становится журналистом, «ангажированным» своими героями. Но это — что очень важно — не в ущерб правде жизни, не в ущерб газете и ее читателям.

Владимир СУНГОРКИН,

главный редактор, генеральный директор «Комсомольской правды»

— ...Ну?

— По делу. Насчет Украины.

— А чего?

— Хочу спросить, Виктор Степанович. Строго.

— С кого? С меня? Строго спросить ты не сможешь. По какому такому праву?

— Ну, как... Черномырдин многие годы — мой любимый герой.

— При чем здесь это?

— А при том, что я недоволен вашей работой в Киеве.

— Моей? А ты мою работу знаешь?

— Ну, я наблюдаю...

— Странный, слушай... Ишь ты, умник! А ты съезди туда, я посмотрю на тебя. Взял бы и добился. Ишь ты, ловкач!.. Раз спрашиваешь, значит, так думаешь?

— Допустим, нет.

— А раз не думаешь, зачем же спрашиваешь? Ну ты тоже! Ну ты молодец!..

Мой коллега — старейшина нашего кремлевского пула, журналист «Интерфакса» и «мастер диктофона» Вячеслав Терехов однажды мне сказал: «Когда я читаю “твоего” Черномырдина — полное ощущение, что на бумаге воспроизводится его голос, точно схвачены интонации, можно даже услышать дыхание Виктора Степановича. Будто не газету читаешь, а слушаешь магнитофонную запись. Так не бывает, но это так».