Хотя в тот год, когда нацисты пришли к власти, мне исполнилось всего двенадцать лет, я тем не менее испытывал давление политики и выработал свое мнение о новом режиме. Хотя мне казалось, что при национал-социалистах жизнь в Германии немного улучшилась, я все-таки испытывал смешанные чувства по отношению к Гитлеру и испытывал сомнения в правильности его курса.
В 1934 году в церковь Пюггена приехал лютеранский пастор из другого прихода. Слушая проповедь, мы были потрясены его призывами к почитанию нацистской идеологии. Он утверждал, что Господь благословил Германию, подарив ей Гитлера и его власть. Заявив, что все, что делают нацисты для нашей страны, есть благо, он велел подчиняться им. Мои родители недоверчиво качали головами, поражаясь кощунственному поступку государства, использовавшего церковь для оправдания своей деятельности.
Правление нацистов
Подавление инакомыслия и близость репрессий, по-видимому, чувствовались сильнее в больших городах, чем в сельской местности, однако было бы преувеличением считать, что в деревнях сразу же воцарилась атмосфера страха. Хотя нацисты постоянно ограничивали свободу высказывания оппозиционных взглядов на публике, мы по-прежнему открыто обсуждали вопросы политики в кругу семьи и в обществе близких друзей. И все-таки еще в детстве я проявлял осторожность в высказывании собственного мнения, будучи не уверен, что собеседник разделяет такие же политические взгляды, даже если я хорошо знаком с ним.
Было понятно, что мы рисковали стать жертвой доноса в полицию или в местную организацию нацистской партии, если бы выражали антинацистские взгляды в присутствии незнакомых людей или просто недоброжелателей. Когда властям становилось известно, что вы придерживаетесь антиправительственных взглядов, вам непременно создали бы трудности на работе или стали бы мешать вашей коммерческой деятельности. Вас, по сути дела, поставили бы в невыносимые условия. Тому, кто открыто противостоял правящему режиму и сопротивлялся его давлению, грозил неминуемый арест и тюремное заключение. В условиях диктатуры устрашения и оскорблений было достаточно для того, чтобы заставить большинство людей держать рот на замке.
Политический курс Германии тех лет определяла кучка высокопоставленных нацистских чиновников, которая приняла решение привлекать в ряды национал-социалистической партии как можно больше простых людей. По моему мнению, примерно половина немцев, вступившая в эту партию, руководствовалась исключительно прагматическими причинами — таким образом можно было получить повышение по службе или выгодную работу. Лишь половиной новоиспеченных национал-социалистов двигала идейная убежденность. Разумеется, много людей, поддержавших тогдашний режим, имели на то смешанные причины, как экономические, так и идеологические.
