— Что ты хотел сказать, Хауке? — тихо спросила она.
— Я хотел только сказать, Эльке, что сегодня — самый чудесный день в моей жизни.
— Конечно, ты ведь выиграл.
— Эльке, — проговорил он почти беззвучно.
Краска ударила ей в лицо.
— Ступай! — сказала она. — Чего ты хочешь? — и потупила взгляд.
Так как подругу увлек танцевать один из парней, Хауке сказал погромче:
— Я думал, Эльке, что выиграл нечто большее?
Она еще что-то разглядывала на полу; но затем медленно подняла глаза, в которых отражалась вся непоколебимая сила ее натуры; и на миг Хауке показалось, будто в него вливается горячий летний воздух.
— Делай, как тебе сердце велит, Хауке, — сказала она. — Мы вроде бы знаем друг друга!
В тот вечер Эльке уже больше не танцевала; домой они шли вместе, взявшись за руки. В небесной вышине над безмолвными маршами мерцали звезды; с востока дул ледяной ветер, но обоим, несмотря на легкую одежду, казалось, что наступила весна.
Хауке вознамерился приобрести одну вещицу, которая могла пригодиться только в неопределенном будущем; но ему хотелось спокойно подготовиться к предстоящему некогда празднеству. Поэтому в ближайшее воскресенье он отправился в город, к старому ювелиру Андерсену, чтобы заказать массивное золотое кольцо.
— Ну-ка, вытяни палец, я должен определить размер, — сказал старик, беря его за безымянный палец. — Какой он у тебя худой; у других-то потолще будет!
Но Хауке сказал:
— Измерьте-ка лучше мизинец!
Ювелир взглянул на Хауке озадаченно, но что ему до причуд молодых крестьянских парней!
— У меня есть такое среди девичьих колец, — сказал он.
Краска залила лицо Хауке.
Маленькое колечко как раз годилось на мизинец, и поспешно было куплено; расплатившись чистым серебром, с бьющимся сердцем, как бы совершив некий торжественный акт он спрятал приобретение в жилетный карман. С тех пор Хауке носил кольцо там каждый день, не без волнения и гордости, как если бы жилетные карманы затем и существовали, чтобы хранить в них золотые украшения.
Так носил он кольцо день за днем и год за годом и однажды даже переложил в карман нового жилета; повода к тому, чтобы оно было извлечено наконец на свет Божий, пока не предвиделось. Много раз Хауке задумывался над тем, не обратиться ли ему напрямую к хозяину, ведь отец как-никак владелец двора! Но, взвесив все обстоятельства, понимал: дело закончилось бы тем, что старик смотритель поднял бы на смех младшего батрака. Так и продолжали жить он и смотрителева дочь врозь, хоть и под одной крышей; Эльке замкнулась в девическом молчании, и все же оба словно следовали одним путем, рука об руку.
