С поля, что виднелось сразу за деревьями, раздавался сухой треск, будто медведь бродил по куче слежавшегося валежника.
— Стреляют, что ли? — завертел головой Якушев.
— Не бойся, — успокоил его Мамед и кивком подбородка показал на густые заросли придорожного кустарника. — Ребята дурью маются.
Сквозь переплетенные ветви Якушеву удалось разглядеть недалекую фигуру, стрелявшую из автомата по составленным в ряд бутылкам.
Омоновец, не дойдя нескольких шагов до «жигулей», пальцем поманил к себе водителя. Ваха выбрался на дорогу и полез во внутренний карман за документами.
— Руки! — выкрикнул омоновец, хватаясь за автомат. — На капот, живо! Все из машины!!!
Ваха в нелепой позе прошествовал к «жигулям», разложил руки на забрызганном капоте. Держа его на мушке, милиционер пинком заставил шире раздвинуть ноги и приступил к досмотру.
От блокпоста подошел его долговязый напарник в раздутом от автоматных рожков разгрузочном жилете, наставил дуло на пассажиров.
— Вам неясна команда? — холодно спросил он.
Им пришлось последовать примеру Вахи, встав на раскоряку возле машины и попирая ее руками.
Созерцая крышу автомобиля, пока боец обшаривал его одежду, Якушев покосился на кустарник, откуда, ломая ветки, вывалил едва живой боец в камуфляжной хламиде. Берет его, сложенный вдвое, покоился на плече, пристегнутый погоном. Нетвердой походкой он приблизился к машине и, встав напротив напряженной спины Вахи, взвел затвор.
— Чеченец? — заплетающимся языком спросил он.
Ваха оставил пьяный вопрос без ответа.
— Молчишь? — взбрындил боец, дернул его за плечо, разворачивая лицом к себе. — А может тебя кончить, пока ты по нашим т а м стрелять не начал? А? Хороший чечен — мертвый чечен! Ведь верно?!
Ваха продолжал молчать, хотя по нему было видно, что он не прочь проверить челюсть обидчика на прочность.
— А, старшой? — окликнул тот товарища в беспалых перчатках, который рылся в машине. — Нарисовать третий глаз во лбу… Во, — он вынул из клапана гранату и взвесил ее на ладони. — И никакая проверка не докопается… Да?!
— Как вам не стыдно? — возмутилась корреспондентка, отталкивая от себя омоновца. — Проверяйте! Я — Мария Логинова, радио «Свобода»! Я гражданка России, и на каком основании вы смеете так обращаться с нами?.. А этот?! — она обличительно показала пальцем на покачивающегося автоматчика. — Вы же армию позорите, роняете ее авторитет своими выходками!
— Ах ты, стерва! — зверски кривя лицо, воскликнул пьяный. — Ты нам за основания заяснять будешь? А ты постой здесь, постой хотя бы сутки. Да каждую ночь, когда эти ублюдки тебя обстреливают. Посмотрим, как бы заговорила. Но ты же с нашими стоять не станешь! Тебя же «чехи» с потрохами купили. Все вы туда катитесь, мудаков этих расписывать Робин-гудами. А герои ваши — нашим пацанам бошки режут, яйца кастрируют. А вы их превозносите… Сволочи! — закончил он тирадой, трясясь от бешенства.
