Трудно ответить. Действительно трудно.
Кто начал?
Не в этом дело.
Кто был виновником?
Павел. Он хвастался, воображал, а ребята этого не любят.
Но пани Шлехтовой трудно это понять.
Она взрослая, она - мама, она всегда заступается за Павла.
Поэтому пани Шлехтова ответа не дождалась. Она вернулась в свой магазин, а Лида пошла домой.
На улице остались Анечка и Павел. Они шли медленно, молча.
Около дома Павел остановился, оперся на дверь.
- Ты ведь всегда первый начинаешь, - с упреком проговорила Анечка.
- Все равно я его не боюсь, - ухмыльнулся Павел.
- Он может побороть и Калину. Что ты думаешь? - подзадоривала Анечка. Ей уже порядком надоело хвастовство Павла.
И тут она вспомнила Ондржея, своего Ондржейку и подумала, что, может быть, уже приехали бабушка и дедушка.
Она хотела войти в дверь, но Павел ее не пускал.
- Пусти... Наверное, уже приехали бабушка с дедушкой... посмотреть на нашего Ондржея, - начала Анечка.
- Ты еще с этой малявкой нанянчишься, - ответил ей Павел, держа обеими руками дверную ручку и выставляя вперед живот, как бы желая столкнуть Анечку со ступенек. Анечка попятилась на тротуар.
- Тебе завидно, что у нас мальчик?
- Завидно? Ничего подобного! Мне он не нужен!
Вот такой Павел. Конечно же, ему завидно, что у Анечки есть брат.
Пани Шлехтова вышла из магазина, Павел увидел ее и немножко отступил от двери. Анечка заметила это и шмыгнула в дверь. Он даже не успел схватить ее за полу расстегнутого пальто. Ему ничего не оставалось, как сунуть голову в дверь и крикнуть:
- Все равно ваш мальчишка противный... Наш будет лучше!
Уже на лестничной клетке Анечка почувствовала, что бабушка и дедушка действительно приехали. Что-то знакомое носилось в воздухе. Едва она перешагнула порог дома, как поняла, откуда взялись эти предчувствия - от запаха дедушкиной трубки. Здесь пахло так же, как в дедушкином цитовском домике.
Сколько было радости!
- Ах ты, наша школьница! - воскликнул дедушка и заключил Анечку в объятия. - Я знал, что ты вернешься не скоро, так и сказал бабушке. «Не спеши, внучка придет только вечером, ведь и уроки надо сделать, и на ступеньках с девочками постоять».
Бабушка вытирала слезы фартуком, потом вспомнила, что он у нее нарядный, праздничный, и достала носовой платок.
- Как ты выросла, девочка моя золотая, какая ты стала большая!
Бабушка посадила Анечку на колени... в пальто, с ранцем за спиной. Анечка опечалилась, вспомнив, что Вшудик и курочки, гуси и козы остались одни, но потом подумала, что ничего с ними не случится, пусть подождут.
