— ДА ТЫ ЧТО??
— Угумсь, — и снова глоток.
— УБЛЮДОК!
— Да, да. Я такой. Кричи. Кричи… знаю, ты от этого заводишься.
— ЧТОООО???
(вмиг прильнул, шепот, обжигая губы)
— Возбуждаешься, говорю. От того, что меня унижаешь, оскорбляешь…. а я сдерживаюсь, прощаю… Терплю.
Это тебя очень заводит.
(плевок, смачный плевок в рожу)
— Остынь, Казанова.
Ты меня явно не волнуешь.
— Неужели??
(провел, провел рукой между грудью, по животу, вниз)
Тогда почему кожа гусиной становиться, дрожишь, нервно дышишь от моих прикосновений?
— Противно, Берн. Мне просто… противно.
— Неужели?
(опустился, прильнул на расстояние вдоха губами к моему соску и замер)
И сейчас противно?
— Да.
(лизнул, коротко лизнул его и тут же отпрянул назад, перекатился на бок и встал с кровати)
Жаль…
— Подонок!
(рассмеялся; неспешно прошелся по комнате и сел в кресло)
Черт.
(упали мне волосы на глаза…
нервно фыркнула, подула я на висящие пряди)
Не поняла…
(жадно затрясла головой, еще больше локонов скидывая на лицо)
Не поняла, идиот. Ты что…. ТЫ МЕНЯ ПЕРЕКРАСИЛ????
— Я же сказал, что мне не понравилось то, что ты сотворила со своими волосами.
— Ты БОЛЬНОЙ??? ДА??? КАКОГО ХЕРА???
* * *
(Берн)
Да уж. Наверно, никогда я не видел тебя более прекрасней, чем сейчас. Смиренная, спокойная, довольная… Впервые не возмущаешься, не кричишь, не пытаешься язвить, грубить или какими другими подлыми путями причинить мне боль. Не воюешь, не дерешься.
Вот ты — … моя, настоящая Оливия, искренняя и чистая. Добрая… и нежная. Без всяких напускных дурманов, туманов важности, гордости, самодостаточности и уверенности в себе.
Хрупкая, беззащитная,
… моя малышка.
… жадно прижимаешься к моей груди, и, как котенок, все упорно тычешь, невольно прячешь свое личико в укромном месте.
Черт, даже будить жалко…
Бережно…. ласково коснулся тыльной стороной ладони к щеке, робко провел вдоль скулы.
— Просыпайся, солнышко.
… просыпайся, сладкая…
(невольно прижалась, сильнее прижалась к моей руке, расплылась в улыбке…)
Но буквально секунды — и глаза тут же испуганно распахнулись. Отпрянула, отскочила от меня в сторону… и дико, возмущенно закричала…
* * *
(Оливия)
— КАКОГО ЛЕШЕГО???
— Да успокойся ты.
Что… что мы делаем в одной кровати??
— Ну, прости. На полу не привык спать.
Нервно сглотнула; осмотрелась по сторонам: нервно схватила простыть свободной рукой (правая по-прежнему была прикована наручниками к спинке) и прикрыла свою голую грудь.
— Когда ты, ублюдок, снова успел меня вырубить?
