Я едва дышала. Я не знала чему верить.
Его искренние слова, искренние глаза… Было трудно не верить.
— А потом, как я почувствовал, что ей причинили боль. Я… я сорвался. До этого я думал, что все закончилось. Поставив на нее свою печать, я думал, что оградил ее от нашего мира. Что теперь она в безопасности. Нет, я знаю, что люди тоже способны обижать. И что жизнь человека невечная. Уж за свои столетия существования я с этим смирился. Но люди людьми, по крайней мере, это будет честно. Честнее, чем то, что из-за меня она будет страдать, страдать в лапах вампиров. Тех, кому отпор дать невозможно.
Тяжело сглотнула.
— Но я ошибся. Ей снова причинили боль.
— Полтора месяца назад…
Тяжелый вдох.
Болезненный выдох.
Он все равно узнает, тогда почему не от меня?
Страшно признаваться вампиру… Но…
— Мы с ней…
Ухмыльнулся.
— Габи, о ваших драках я уже знаю. Но это не то. Это была жизнь. Война людей. Тем более девушек. Я же не пытаюсь Мати закрыть за семи замками. Нет. Ты же тогда еще не была Меченой, а потому я не имел права вмешиваться, тем более, что ее жизни ты не угрожала.
А вот она мне…
Стоп.
— А если бы я была уже тогда Меченой?
— Тогда бы пришлось играть уже по нашим правилам. Как нельзя вампиру посягать на жизнь чужой Игрушки в отсутствие Хозяина, так и другой Игрушке запрещено это делать. Меченая — это как правая, а кому и левая, — весело хмыкнул над своей шуткой Ромул, — рука. Игрушка неотделима от Хозяина.
— Ясно.
— Но вот недавно, пару дней назад кто-то переступил Черту. Закон.
— Вампир?
— Думаю, что да.
— Так ты приехал из-за этого?
— Ну, да. А из-за чего еще? Жизни Мати угрожают. Придется разбираться.
— Но это точно не Эмиль, — пыталась вступиться. Оправдать. Я все еще не могла поверить в то, что Готье… Готье такой, как Ромул думает, говорит…
— С чего такая уверенность?
— Уже две недели, как Готье уехал. Все бросил и уехал.
— С чего такая уверенность? Габи? — снова ехидная ухмылочка. Насмешка.
Уж я то знаю.
Закусила губку.
Запекло в горле.
Так. Стоп.
Не хватало еще зарыдать.
— Знаю. Его нет в городе.
— А я в этом глубоко сомневаюсь.
Я застыла.
Замерла.
Снова прокрутила в голове сказанные им слова.
Выдох.
Умоляюще уставилась ему в глаза.
Врешь.
Врешь!
Не врешь?
Снова искренность в его глазах.
— Гудвин говорил…
— Гудвин? — неожиданно перебил меня Ромул. — Габи, Гудвин — истинный старый добрый пес Эмиля. Шавка серогорбая. Он убедит тебя в том, что марсиане на Луне живут, если это будет нужно Эмилю. Габи, Габи, — осуждающе закачал головой. — Не будь такой доверчивой, девочка. Не стоит.
