— Да что вы от меня скрываете все! Представьте, что я тоже девочка, Шура Колобкова!
Наверное, сегодня подобное заявление вызвало бы всякие грязные намеки, но мы тогда были абсолютно девственны в вопросах нетрадиционной сексуальной ориентации. К тому же Сашка обожал девчонок совсем не по-товарищески. Он тоже, мне показалось, в кого-то влюбился весной. Я подозревала, что это Ольга Тушина. Однажды устроила ему допрос с пристрастием. Сашка вздохнул:
— Она мне нравится, но не более. Вот ты меня не любишь…
— Нет, отчего же, — возразила я. — Большой человеческой любовью.
— Человеческой, — разочарованно протянул Сашка. — Но я понимаю…
Тут я разозлилась:
— Что? Что ты понимаешь?
Сашка поднял руки:
— Ой, ой, не убивай! Я никого не имел в виду. Сдаюсь.
Последние дни перед каникулами опять многое изменили в моем состоянии, так быстро меняются настроения только в юности. Прекрасный принц вновь превратился в Квазимодо. Мне казалось, что я достигла цели и снова возненавидела Бориса. Я ненавидела его безразличное молчание, его невозмутимое спокойствие, даже его красоту. Еще Ольга Яковлева невольно подлила масла в огонь. В воскресенье мы ходили в кино. Ольга от нас отстала, забегала в магазин, а потом шла в кинотеатр. За ней следом топали Квазимодо и Баптист.
— И представляете, — рассказывала она, — Боря так ругался матом! Я от него не ожидала.
Моя "ненависть" получила новую пищу. Фи, Зилов, как пошло! Танька Вологдина попросила мальчишек купить для нас билеты. Они купили. Я волновалась немного: как мы встретимся в зале кинотеатра. Однако волнения были совершенно напрасны. Братья Карамазовы отсели от нас подальше. Они, как это бывало раньше, до приручения, купили билеты в разные концы зала. Это очень задело нас, но мы им ни слова не сказали и сделали вид, что ничего особенного не произошло.
Последний день перед каникулами был омрачен скандалом. Еще зимой в школе объявили общесоюзный конкурс на лучшее сочинение по теме: "Берем с коммунистов пример". Весь наш класс проигнорировал конкурс. Нет, не из идейных соображений вовсе, а по лености. Нина Сергеевна, наша литераторша, спохватилась в конце четверти и устроила разнос:
— Шаньги! Протоплазмы! Ионычи! Бесклеточные существа! — крестила она нас.
В конце концов, заставила весь класс писать сочинение после уроков. Народ писал, куда деваться, а вот мы с Танькой Вологдиной решили бороться за справедливость. Так и заявили Нинушке:
— Мы не знаем, о ком писать, потому что нам не с кого брать пример.
