Татьяна не верила своим глазам.
— И что, — спросила она, — теперь Ольга будет без ума от сыра?
— Нет, мое внушение действует только в моем присутствии. Как только я уйду, она снова станет ненавидеть сыр. Может, даже больше прежнего.
— А как же сон? — тупо спросила девушка. — Тебя же не было рядом, когда я его видела.
— Со снами у меня получается лучше, — признал Змей и закрыл дверь.
Получается, что все, что он рассказал, — правда! Это все его рук, то есть, глаз, дело! Все, что она пережила, все те сомнения, боль, все то, что сводило ее с ума, — это все из-за него?!
— Значит, вот так ты издеваешься над людьми, — закипая, сказала Татьяна. — Заставляешь их мучиться, гадать, не тронулись ли они рассудком, обманываешь их! И тебе это нравится?!
— Прости, — чуть слышно сказал он, опустив глаза.
О, как она ненавидела теперь эти глаза! Она с радостью бы их выцарапала!
— Почему, ну почему ты не рассказал мне этого раньше?!
— Я не мог! — с болью в голосе выкрикнул парень. — Я не хотел потерять тебя! И я знал, что ты никогда не останешься со мной с таким, какой я есть — не умеющим чувствовать, разговаривать, веселиться! Я не виноват, что я такой! И мой дар — это был единственный способ заставить тебя остаться со мной!
— Вот именно — заставить! Ты, видимо, только это и умеешь — заставлять! Но тебе нужно понять одно — любить заставить невозможно!
— Что ты хочешь этим сказать? — с затаенной надеждой спросил Кирилл.
— Я не знаю! — в смятении воскликнула девушка. — Я уже ничего не понимаю! Я… я ухожу.
— Таня, постой!
Но она больше не слушала его. Она выбежала из кухни, отмахнулась от друзей, встревоженных криками, доносившимися из кухни, и хлопнула дверью. Татьяна неслась по улице, почти ничего не видя сквозь пелену слез. Как он мог?! — крутилось у нее в мозгу. Как он мог так обманывать ее?! Как можно верить ему после всего этого? Все произошедшее казалось страшным, невероятным сном.
Этого не может быть, повторяла она снова и снова. Не может быть! И все-таки это было. Было…
