— Если тебя это так интересует, съезди к нему в больницу и выясни все у него.
— Думаешь, Кирилл будет со мной откровеннее, чем его родители? Что-то я очень сомневаюсь.
— Что ж, в любом случае, ты этого не узнаешь, пока не попытаешься.
Татьяна положила нож, подняла кастрюлю и поставила ее на плиту. Потом повернулась к матери.
— Я думала об этом, но мне кажется это не очень удобным. Мы ведь с ним так мало знакомы. У меня нет оснований считать его своим другом.
— А разве в больницу ходят только к друзьям? — мягко спросила ее женщина. — Думаю, он будет рад тебя видеть. Когда человек болен, любое проявление сочувствия для него как бальзам на душу.
— А если ему плохо? Если он так плохо себя чувствует, что не хочет никого видеть?
— Тогда ему будет просто приятно узнать, что ты приходила его проведать.
Татьяна в задумчивости прошлась по кухне и выглянула в окно. На улице вовсю светило веселое солнышко, во дворе, несмотря на сравнительно ранний час, гуляли дети, подростки и молодежь. Все-таки мама права: как, должно быть, тоскливо находиться в больнице в такой чудесный летний день. Но будет ли рад ей Кирилл? Татьяна с трудом могла представить его себе радующимся. Скорее всего он холодно кивнет ей и вопросительно приподнимет брови — чего, мол, приперлась? "Ну и пусть! — с внезапной решимостью подумала девушка. — Все равно, никто не должен проводить в полном одиночестве такой прекрасный день!" Она была почему-то абсолютно уверена, что, кроме родителей, никто не догадается навестить нелюдимого и угрюмого Змея.
— Наверное, я так и сделаю, — отвернувшись от окна, сказала Татьяна. — Сейчас позвоню Женьке и узнаю, где лежит Кирилл.
— А я положу тебе с собой фруктов. С пустыми руками в больницу обычно не ходят.
— Мамочка, ты — чудо! — воскликнула девушка и убежала к телефону.
Как она и предполагала, Женька был удивлен ее странным решением проведать Кирилла.
— Ларина, ты чего, решила заняться благотворительностью? — осведомился он. — Тогда помоги одному страждущему, принеси ему чего-нибудь освежающего, а то на улицу выходить в ломы.
— Жень, я серьезно.
— А если серьезно, зачем тебе это надо? Ты же его совсем не знаешь. Мы все и так в курсе, что ты у нас ангел во плоти, так что тебе не стоит это доказывать.
— Да не собираюсь я никому ничего доказывать. Просто… понимаешь, Жень, на улице так хорошо, так здорово, а он там совсем один, в больнице…
— Понятно. Женская жалостливость, — прокомментировал парень. — Эх, Танюха, Танюха! Тебе бы щенков беспризорных домой приносить, а ты к малознакомым парням, можно сказать, в гости напрашиваешься… Хочешь, я с тобой схожу? Ну, за компанию?
