– Давай книжку почитаем, – предложил он после полдника.
– С картинками?! – обрадовался Идгард. – Про путешественников?
И его лицо впервые за два дня осветилось улыбкой.
– Конечно!
Рамман никогда не ревновал к младшему, как это часто бывает со старшими детьми. Напротив, он бесконечно радовался рождению брата уже только потому, что во время беременности шуриа умереть не может. Так ему однажды объяснил отец. Весь положенный природой срок и еще ровно два года после родов проклятая остается неуязвима. Так что Идгард, сам того не ведая, подарил брату целых три года душевного спокойствия – очень ценный дар по меркам сына Третьей. А кроме того, из-за рождения ребенка Джона провела в имении безвылазно почти полгода. Словом, Рамман считал маленького братца подарком судьбы и относился к нему с большей любовью, чем можно себе вообразить. Но иногда предопределенность несказанно бесила.
«Я ему по крови брат, а по сути – отец! – бросил он Джоне в сердцах. – О чем ты думала, когда… решила снова стать матерью? О том, как из старшего сделать няньку?»
Языку хотелось задать совсем иной, гораздо более честный, откровенный вопрос. Удержался, слава всем богам. С миледи сталось бы пощечин надавать. И поделом. В том-то и беда, что на все вопросы уже существуют четкие и ясные ответы. Рамман знал, и почему на свет появился Идгард, и почему Джона должна ехать в Санниву. Все он понимал. И более того – сделал все возможное, чтобы мать не задерживалась в имении лишнего дня.
С фамильных портретов смотрели поколения родичей по деду – свирепые ролфи, яростные диллайн и всевозможные вариации на тему смешения кровей – мягкий нефрит глаз, все оттенки русого в волосах, сглаженные черты, присущие ныне почти всем обитателям Синтафа в той или иной степени. Бранд говорил, это естественный исторический процесс, ибо ничто ни вечно, и как нельзя остановить время, так и невозможно задержать народ в развитии. Рано или поздно, но все придет к единому знаменателю.
«Не станет ни ролфи, ни диллайн, и все едины будут пред силами высшими и высшим же милосердием».
Да-да, Рамман тоже читал запрещенные к распространению и подлежащие немедленному уничтожению вольнодумные сочинения господина Херебора. Бранд когда-то привез в сундуке с двойным дном.
Понятое дело, что рано или поздно чистокровных не останется. Синтафцами будем зваться или как-либо иначе. А что же шуриа? На этом месте и кончается стройная теория господина Херебора. Ибо с ними, с
