Женщина недовольно поджала губы. Она не любила напоминаний о собственных просчетах.
– Мы ошибались, тив. Мы жестоко ошиблись, но мы же и старались все исправить.
– Плохо старались, – буркнул тив. – Зря старались.
– Не нужно так говорить, Херевард. Еще ничего не потеряно. Мы преодолеем кризис…
Вот в чем эсмонд сейчас нуждался меньше всего, так это в утешениях и мягкой жалости во взоре. Он – Благословенный Святой, а не птенчик, которого только-только вытолкали из гнезда в суровый мир.
– Итэль! Ради Истины и Веры! Прибереги слова утешения для более суровых времен и прежде всего для самой себя. Они пригодятся очень скоро. Что же касается столь любимой фразы: «Мы сделали, что могли. Пусть другие сделают лучше», то меня и мою совесть она не успокоит. Предвечный избрал диллайн и даровал нам Истинное Благословение, а мы его позорно про… гуляли. Разбазарили, профукали, прохлопали ушами, называй, как тебе больше нравится, но сути это не меняет.
Итэль Домелла дама-аннис Сар была знакома с Херевардом вот уже четыреста пятьдесят семь лет, и подобные скорбные нотки в его словах ей довелось услышать от силы раза три. При самых трагических обстоятельствах, в самые отчаянные мгновения. И пусть на тиве сейчас не запыленная сталь доспеха, а модный двубортный фрак, и не кольчужный капюшон закрывает голову, а из всех неудобств – только острые края стоячего накрахмаленного воротничка, впившиеся в щеки. Элегантная трость, конечно, не меч, но ничего не изменилось. Не для диллайн, одержимого Верой.
Оно, может, и к лучшему, что Херевард не при мече и даже без пистолета, ибо он в ярости.
– Наша святая кровь растворилась в крови язычников и нечисти, Итэль. Еще век назад я бы смог исцелить сотню таких прачек…
– Она – швея, – поправила женщина.
– Плевать! Мне плевать, кто она такая. Я знаю только одно – даже будучи исцеленной одним лишь моим прикосновением, она все равно верила недостаточно сильно. Она верила в меня-эсмонда, а не в Силу Предвечного. Итэль, вера… наша святая вера иссякает медленно, но неуклонно. Вспомни, сколь много было нам подвластно еще совсем недавно, и сравни с тем, что мы имеем сейчас. Это же…
Он хотел сказать «огрызки», но не посмел, язык не повернулся.
– И мы сами виноваты. Сами погубили то, что имели.
Напоминать Хереварду, что диллайн ушли в Джезим потому, что уничтожили во всех смыслах собственную родину, заигравшись во всемогущество, дама Сар не стала. Он все помнит, он прекрасно понимает, и нет нужды бередить старую незажившую рану. И они, эсмонды, действительно сделали все от них зависящее, чтобы исправить ошибки.
