— И за то 100 монет твой.
— Так то просто, милостивец. Но не обманешь ли?
— Вот тепе 10 монет. Это ест садаток.
Арабка схватила монеты своей маленькой грязной ручкой и покатилась зарабатывать остальное. Балакирев знал на кого указать. Эта все сделает. Теперь только следить за Левенвольде.
Императрица в этот момент обратила на Пьетро внимание и подозвала к себе:
— Эй! Адам Иваныч! Чего к дуре моей липнешь? Али понраву пришлась?
Мира низко поклонился и произнес по-немецки:
— Всем взяла девка, да слишком мала для меня, государыня.
— А вон у Ваньки Балакирева жена также малого росту. Так Ванька? — императрица отыскала среди шутов Балакирева.
— Так, матушка! — ответил тот по-русски. — Но я взял за себя карлицу не просто так.
— А с чего? — спросила императрица.
— Любая жена есть зло, матушка. И я взял среди женского пола зло наименьшее.
Императрица и все придворные засмеялись.
— Адам, не желаешь ли себе зло наименьшее?
— Нет, государыня. Я бы предпочел зло не русского корня, но иноземного.
Анна снова засмеялась. Она, как и большинство придворных, знала об интриге между Мира и певицей Марией Дорио.
— А ты, сеньор Франческо, как смотришь на это? — императрица посмотрела на своего капельмейстера Франческо Арайю.
— Ваш шут, ваше величество, весьма большой шутник, — ответил Арайя. — Он не музыкант, он настоящий дурак, и мог бы украсить двор любого государя Европы.
— А он, вместо этого, — заговорил Лакоста, король самоедский, — украшает рогами голову капельмейстера! А мог бы украсить и двор государя европейского!
Приемная государыни просто потонула в хохоте. Арайя так же улыбался, ибо, когда смеется императрица, смеяться должны были все. Но лицо его покрылось багровыми пятнами.
Пьетро Мира смеялся, и посматривал в сторону Левенвольде. Нельзя было пропустить момент, когда тот уйдет. Но императрица не собиралась отпускать ни его, ни короля самоедского.
— Не обижайся, дон Франческо, на моих говорунов, — примирительно произнесла императрица. — Они это не со зла.
— Можно ли обижаться на дураков, ваше величество? — с вымученной улыбкой произнес Арайя. — Тем более что они веселят, ваше величество. Мне ли состязаться в шутках с дураками?
— Он состязается с ними в постели и, похоже, ваша милость, проигрывает одному дураку, — снова заговорил Лакоста. — Но оно и неудивительно. Кому бог дал много ума, а кого и обделил умом. Но зато дал им много чего в штанах.
— А если женщина постоянно ищет удовольствия на стороне, то понятно, что рога просто так не отваляться! — проговорил Бирен и снова захохотал.
