— Но я теперь великий визир и я сумею охранить трон моего государя. Янычары не посмеют восстать против повелителя.
— Я верю тебе, Мехмед. Ты оказал мне много услуг, и я тебе за них благодарен. Но мне нужны эти гяуры, которые проникли в Стамбул.
— Не думаю, что опасения Вахид-бея серьезны, повелитель.
— Что ты хочешь сказать? — нахмурился султан.
— Он просто завидует возвышению Дауд-бея, мой повелитель. И он желает во что бы то ни стало убрать его с пути.
— Это ты возвысил его, Мехмед. И я поддержал это решение по твоему совету. Этот турок взлетел слишком высоко.
— Дауд-бей сумел мне раскрыть московского резидента в Бахчисарае. И я сделаю так, что этот резидент станет работать на нас. Хан Крыма Мехмед IV Гирей стал ненадежен. Вот кто истинный противник империи Османов.
— Что? — Мухаммед сел на подушки и приказал Кепрюлю также сесть. — Что это значит?
— Хан говорил, что великий падишах мало заботиться о победе в войне с гяурами. Крымчаки теряют воинов в степях дикой Сарматии, а султан не желает ему серьезно помогать.
— И что? Ты же сам советовал мне подождать, Мехмед, и я положился на твою государственную мудрость.
— Да. Но хан много говорит и о том, что Крыму нужна независимость. Он говорит, что род Гиреев не менее велик, чем род Османов.
— Об этом говорят многие Гиреи, Мехмед. Да и кого ты посоветовал бы посадить на трон?
— Можно сделать ханом принца Адиль Гирея.
— Что? Это тот кого называют Чобан-Гирей?
— У повелителя отличная память.
— Но какой он принц? Я слышал это проходимец ничего общего с Гиреями не имеющий. Его никогда не признает ни один татарский мурза.
Султан знал, что Адиль Гирей был сыном Мустафы Гирея, что долгое время был нахлебником султанов в Стамбуле. Этот принц считался сыном хана Фатиха I Гирея, хоть сам хан свое отцовство категорически отрицал. Но султан Ибрагим признал Адиля принцем и дал ему приют в столице до лучших времен. Мухаммед IV став султаном ничего в это менять не стал, но к самой идее коронации Адиля относился скептически.
— Татарские мурзы признают того, на кого укажет падишах, — решительно заявил Кепрюлю.
— Пока пусть правит Мехмед Гирей.
— Как будет угодно падишаху полумира.
Великий визирь решил пока не спорить с падишахом. Для этого еще будет время.
— Если Вахид-паша прав и Дауд-бей глаза и уши московского царя, — продолжил султан, — то на что годятся мои визири, Мехмед? Они лишь жрут и спят и грызутся за власть!
— Я не сплю, мой повелитель. И все что касается Дауд-бея будет проверено. Я приблизил его как умного и практичного человека. Такие нужны империи Османов.
