. Каракалл, I, 6). Такой трезвомыслящий и практичный правитель, как Септимий Север, «муж искуснейший и ловкий в делах» (Сив 12:256), конечно же знал, чего следует бояться больше.
Долгое время в глазах имперской и муниципальной администрации христианство не отличалось от разного рода мистических культов, зарождающихся на Востоке и стремившихся проникнуть на Запад, в области традиционной греко-римской религии, – исекейства, митраизма, фригийского культа Сабазия и тех же иудеев с их «Анхиалом» [50]. Чувствуя, что от этих культов исходит угроза государству, правительство всеми средствами пыталось ограничить их рост и распространение. В эпоху Империи вошло в практику создавать специальные комиссии для проверки благонадежности членов различных религиозных обществ, в первую очередь тех, которые подозревались в «суеверии» и «безбожии». Разумеется, такие комиссии чаще всего создавались в восточных провинциях. Христиане были далеко не единственными, кто проходил проверку на лояльность. Археологи нашли в Египте т. н. libelli (удостоверения) III в., выданные выборными комиссиями представителям некоторых египетских культов (в частности, жрецам бога Петесуха) и свидетельствующие о том, что последние «принесли жертвы согласно предписанию» (BGU I, 287 = W 124, 125).
Далеко не всегда требования, предъявляемые к христианам, были столь жесткими, как у Плиния Младшего и как их представляет Иероним. В иных случаях христиан вовсе не принуждали отречься от своей веры; им надлежало лишь принести жертвы официальным богам и изваянию императора, то есть, оставаясь почитателями Христа, продемонстрировать лояльность и хотя бы формально вернуться в лоно «общей религии». Так, по-видимому, обстояло дело в случае с Иустином Мучеником и другими христианами, осужденными вместе с ним в Риме в 166 г. В раннехристианском «Сказании о мученичестве святого Иустина [и иже с ним]» не говорится о требовании похулить Христа. Римский судья, не вполне осведомленный, какому собственно богу поклоняется Иустин, в течение нескольких допросов пытается выяснить это (в «Сказании» в этом месте следует тезисное изложение христианской веры), и, наконец, сочтя этого бога нетрадиционным, требует от Иустина почтить известных отеческих богов (глл. 4; 5), что для христианина, понятно, означало отречься от Христа. Правительство беспокоило главным образом пренебрежение «заветами отцов», и наказание постигало христиан не за поклонение Христу, а за неисполнение гражданских обязанностей. Обычная формулировка, доставшаяся нам от Актов мученичества, – «пострадавшие за веру в Христа», «за исповедание Христа», – нуждается в уточнении и исправлении. Приговор в отношении Киприана Карфагенского (258 г.) гласит: «Ты долго жил как святотатец (sacrilega). Ты показал себя врагом римским богам и священным законам. Августейшие императоры не могли убедить тебя возвратиться к исполнению римских религиозных обрядов. В предостережение тем, кого ты вовлек в свое преступное сообщество (conspiratio), ты своею кровью заплатишь за нарушение законов» (Жизнь и страдания св. Киприана, 17). Если бы приговор этот был взят не из соответствующего церковного источника, а из каких-нибудь городских ведомостей, мы бы не сразу догадались, что его вынесли христианину.
