Распознав суть вопросов есаула, Пантелеймон Алексеевич увлеченно развел руками, крякнул и пустился в нескончаемые россказни о последней драке между слободским казаком и двумя чернорабочими с арсенала. Неизвестно к чему он приплел вдохновенные тирады относительно недавних успехов белых армий, язвительно прошелся по большевикам, закончил припевом царского гимна и выскочил вон на зов властной поварихи.
Первое очарование есаула масштабом личности управляющего рассеялось, и ему стало совсем не по себе. Однако он еще с четверть часа прохаживался по кухне и кладовым, заигрывал с прислугой и даже попытался что-то выведать у вулканоподобной поварихи. Но все напрасно.
Наконец терпение Куцебы иссякло, и он размашистым шагом, скрежеща зубами, вышел вон. Площадь перед Северной заставой встретила его обыкновенным гамом и толкотней. Куцеба протиснулся меж нагромождений телег и всякого скарба и переулками отправился к своей квартире. Это жилье состояло из двух мазаных комнат, пристроенных к каменному дому купца средней руки. Есаул пользовался в доме уважением и особенной любовью младшей сестры хозяина, к обеду его приглашали за общий стол, а после – пить кофей да расписывать банчишку в мужском обществе.
Войдя в дом, Куцеба поклонился хозяйке и, будучи не в духе, пошел в свои комнаты. Настороженный суматохой последних дней, Куцеба отметил, что дверь была полуотворена. В кресле у окна сидел незнакомый есаулу мужчина в защитной форме, а подле него стоял еще один. Куцеба в нерешительности остановился у порога и хотел уже сказать банальное «Чем обязан?», но был предварен сидевшим в кресле:
– Прошу вас, не пугайтесь. Меня зовут Никанор Иванович, а это, – гость кивнул головой на своего подручного, – Степан. Мы не знакомы, но дело спешное, а потому ограничимся минимумом формальностей.
Никанор Иванович благодушно улыбнулся и взглядом пригласил есаула пройти.
Первым порывом Куцебы было возмутиться неприкрытым хамством незнакомца. Но неудачи последних дней несколько утихомирили пыл есаула, и он покорно сел на кушетку.
– Дабы между нами не было недоразумений, – продолжил Никанор Иванович, – я должен сразу предупредить вас, что нам известно многое, пожалуй, даже все. Потому юлить и искать лазейки не в ваших интересах. Несравненно благоразумнее было бы найти общий язык.
– Как прикажете, – отрешенно сказал Куцеба.
– Вот и ладно. Мы рады, что вас отпустили с гауптвахты. Преступно держать в подобном месте честных слуг отечества! Однако вам не стоит обольщаться – ваша свобода по-прежнему под угрозой. И вы знаете, кто грозит ей, ведь так? Ротмистр Минин ненавидит вас и сделает все, чтобы искалечить вашу жизнь.
