Хата, которую облюбовал поручик Глебов, находилась у самых истоков Малой Атаманской улицы. Улочка эта была примечательна тем, что брала свое начало у городского рынка и ползла витиеватой лентой, запруженной благоуханием цветников и палисадников, аж до самых кожевенных мастерских. Эта часть города, и особенно Малая Атаманская, славилась своим всегдашним шумным столпотворением, сутолокою, карманными кражами и семейными скандалами. Жили здесь преуспевающие рыночные воротилы, богатые ремесленники да томные вдовы павших за Отчизну казачьих офицеров.
Ульяна Сергеевна Лешковская была именно такой вдовой. Она потеряла мужа в шестнадцатом году на Юго-Западном фронте и с тех пор поникла большими карими глазами и до поры надела траур. Как рассуждала Ульяна Сергеевна, павший в бою муж ее был единственным и незабвенным и жил в душе ее вечно. Поручик Глебов же был в роли стража души, он должен был оберегать этот оплот неги и памяти и за это получать свою долю любви. Поручик Глебов не вдавался в подробности витиеватых умозаключений осчастливленной им вдовушки, но с охотою принимал и ночные ласки, и кров своей возлюбленной.
В это утро поручик Глебов проснулся с дурным предчувствием. Что-то отчетливо трепетало у него под лопаткой, а перед взором еще мелькали обрывки забытого сна. Поручиком овладело нехорошее чувство разочарования.
«Нет, – подумал он, натягивая галифе и стоптанные сапоги, – нужно больше отдыхать. А лучше всего исчезнуть куда-нибудь на месячишко и переждать, а там видно будет».
Ульяны Сергеевны дома не было. Она еще спозаранку ушла на рынок и, как обычно в таких случаях, оставила дремлющему возлюбленному коротенькую записку на серванте. Глебов быстро пробежал по исписанной мелким старательным почерком открытке, но остановился на последнем предложении:
«Утром к тебе приходили юнкер и какой-то мужчина в штатском. Принесенные ими письма на журнальном столике. Будь осторожен, дорогой».
Тщетно пытаясь сбросить утренний туман, Глебов протер глаза, перечитал последние слова записки, и вдруг что-то кольнуло его в сердце. Он отдышался, для верности облокотившись на большой черный сервант, но подумал, что это нервы, и нарочито бодрым шагом направился в гостиную. На журнальном столике он действительно нашел два письма. Одно было в конверте белом без всяких указаний на отправителя и получателя, а второе – в бледно-голубом, и на нем значилось:
«Малая Атаманская улица. Дом Лешковской. Поручику Глебову».
