— Синьор Бернардо, господь дарует вам жизнь; сопровождайте ваших родственников и молитесь за них.
Тотчас же два confortatori сняли дощечку, висевшую перед его глазами. Палач усадил на тележку Джакомо Ченчи и снял с него одежду для того, чтобы публично пытать его раскаленными щипцами. Когда палач подошел к Бернардо, он проверил подпись под актом помилования, развязал юношу, снял с него ручные кандалы, и так как в виду предстоящей пытки он тоже был раздет, то палач накинул на него роскошный плащ с золотым галуном (говорят, это был тот самый плащ, который Беатриче отдала Марцио как плату за убийство в крепости Петрелла). Огромную толпу, собравшуюся на улицах, у окон и на крышах, охватило волнение, послышался неясный гул, все повторяли друг другу, что этому мальчику дарована жизнь.
Раздалось пение псалмов, и процессия медленно двинулась через площадь Навоне к тюрьме Савелла. У тюрьмы процессия остановилась, из дверей вышли обе женщины, опустились на колени перед святым распятием, затем двинулись пешком, одна вслед за другой. Они были одеты, как описано выше: с головы их до самого пояса спускались покрывала из тафты.
У синьоры Лукреции, как у вдовы, было черное покрывало, на ногах — черные бархатные туфли без каблуков, согласно обычаю. Покрывало девушки было из голубой тафты, так же как и ее платье; кроме того, на плечи был накинут плащ из серебряной парчи; на ней была юбка фиолетового сукна и белые бархатные туфли, изящно зашнурованные малиновыми шнурками. Когда она ступала в этих одеждах, все ее движения были исполнены необычайной грации, и слезы невольно навертывались на глазах всех, кто видел, как она медленно шла в последних рядах процессии.
У обеих женщин руки были привязаны к туловищу выше локтя, но кисти рук были свободны, так что они могли нести распятие, которое держали прямо перед глазами. Рукава их платьев были настолько широки, что можно было видеть их руки, стянутые у кисти рукавом рубашки по здешней моде.
Синьора Лукреция, отличавшаяся менее твердым характером, почти все время плакала. Юная Беатриче, напротив, вела себя мужественно: перед каждой церковью, мимо которой проходила процессия, она опускалась на колени и, устремив на нее взор, твердым голосом говорила: «Adoramus te, Christe!»[22].
В это время несчастного Джакомо Ченчи пытали на тележке раскаленными щипцами; он стойко переносил страдания.
Процессия с трудом пересекла площадь у моста Святого Ангела: так много там скопилось карет и так велико было стечение народа. Женщин сейчас же увели в заранее приготовленную капеллу; вскоре туда же привели и Джакомо Ченчи.
