Со звоном осыпалось стекло. В дверях караулки вырос мент.
— Е-е-е! — высунула язык Машенька. — А я от тебя все равно сбегу: к папе на гастроль!
Намаявшись за день, Машенька заснула в своей кроватке, под плакатом, рекламирующим никитин ансамбль.
Жюли потихоньку притворила дверь детской и пошла на осмотр особняка. Комната открывалась за комнатою, лестница за лестницею… Повсюду висели и лежали дорогие ковры, стояла мебель, место которой, по-хорошему — в музее. Все убрано, вычищено, однако, странным образом ощущается отсутствие руки хозяйки.
В маленьком кабинетике второго этажа (Кузьма Егорович впопыхах оставил в скважине спец-ключик) стол был уставлен разноцветными, разноформенными телефонами.
Жюли сняла одну трубку — раздался гудок одного тона, другую — другого. Соблазнительнее прочих выглядел аппарат с гербом на диске. Жюли сняла трубку и с него. Гудка не было вообще — какие-то слова.
— Можно заказать Париж? — осведомилась Жюли.
Ответили неразборчиво и во всяком случае не по-французски. Жюли решила, что стоит подождать — так, с трубкою у уха, и присела на кожаный подлокотник.
И тут в дверях появился загадочный молодой человек с пистолетом. Жюли взвизгнула, выронила трубку, подняла руки:
— У меня нету денег! Только франки!
Молодой человек пошел на Жюли, не сводя с нее ни взгляда, ни дула. Одной рукою осторожненько положил трубку на аппарат, потом крадучись приблизился к Жюли со спины и снизу доверху ощупал.
Жюли, хоть и перепуганная, профессионально заиграла телом под его пальцами:
— Пожалуйста, мсье. Сколько хотите. Если вам это приятно.
Молодой человек кивнул стволом пистолета на дверь.
Жюли улыбнулась:
— С удовольствием. И можете убрать… это.
Выведя Жюли из комнаты, молодой человек погасил свет, щелкнул спецключиком, аккуратненько положил его в карман и растворился во тьме.
— Мсье! Мсье! — тщетно взывала француженка. — Конечно, господин Кропачев может сделаться недоволен, но если мы сохраним в тайне наше с вами свидание…
Над темной парижской улочкою сеялся дождь. Вероника выбралась из малолитражки и направилась к маленькому кафе: там, в полутемном, полупустом зальчике за чашкою кофе устроился Эжен и украдкой поглядывал из-за развернутой маскировочной газеты. Увидев Веронику, привысунулся, подмигнул. Она села за столик.
— Ну, — сказала, — слушаю.
— Кропачев, — таинственно прошипел Эжен, — вывез в Москву проститутку.
Это не было новостью для Вероники, поэтому она подогнала:
— Дальше!
