— Да пошел ты, папаша… — не договорил таксист куда и врубил передачу.
Жюли вынула двадцатифранковый билет и показала таксисту.
— Так бы сразу и говорили, — полюбезнел тот и сам открыл дверцу.
— Вот с-сволоч-чи! — выругался Кузьма Егорович сквозь зубы, усаживаясь. — До чего страну довели!
Аглая стояла у входа в освещенную дачу и смотрела горько-иронически, как бригада грузчиков-ментов человек в пятнадцать выносит с дачи мебель, ковры, картины, посуду…
— Чё пялиссься? — приостановился совестливый сержант, проходя мимо с огромными часами на плече. — Вещи казенные…
— А дача? — спросила Аглая.
— Дача? — не понял аглаиной логики мент. — Дача тоже казенная. Детскому дому, наверное, передадут…
Навстречу грузчикам по аллее шагали Кузьма Егорович и Жюли со спящею Машенькой на плече.
— Злорадствуешь? — бросил Кузьма Егорович Аглае, проходя мимо. — Вовремя смылась? — а та, вдогонку, потянулась к Машеньке, вошла в дом…
— Не трогайте! — неприязненно произнесла Жюли по-русски. — Разбýдите.
Аглая приостановилась:
— Vous pouvez parlez français, si vous voulez bien.
— Вот еще, по-французски! — передернула Жюли плечами и понесла Машеньку в детскую.
— Я, Кузьма Егорович… — опустила Аглая глаза. — Если вам негде пожить… Кутузовскую тоже, наверное, отберут. Я на два месяца уезжаю, так что…
Кузьма Егорович подошел к Аглае, нежно, благодарно поцеловал:
— Извини. За всё.
Жюли выглянула из детской, ревниво сверкнула глазками:
— Кузьма, можно вас? Помогите… Эти антикоммунисты унесли кроватку.
Кузьма Егорович развел руками и пошел к Жюли.
— Я твоей ё…ой партии, — закричал Никита с порога, — иск на пятьдесят тысяч предъявлю! Долларов! Кутузовскую опечатали, аппаратуру на лестницу вышвырнули!
— Ты вон ей предъявляй! — высунулся Кузьма Егорович и кивнул на Веронику. — Не ее бы статья…
— А нечего проституток из Парижа выписывать! — хмыкнула Вероника.
— Это кто проститутка? — осведомилась Жюли и тут же сама и ответила: — Это ты — проститутка!
— Твоя мачеха утверждает, — с удовольствием перевела Аглая Никите, — что твоя новая супруга — проститутка.
— Как вам не стыдно! — появилась на пороге пробудившаяся Машенька. — Такие слова при ребенке!
Вероника, хоть и в подвенечном, хоть и в пылу скандала, а не упускала сверкать блицем своей «мыльницы».
— Снимай-снимай! — заорал Кузьма Егорович. — Тебе партия все дала, а ты!..
— Мне??!
Перепалка перерастала в настоящий итальянский скандал: все орали, чуть не вцеплялись друг другу в волосы; таскающие мебель менты ходили мимо, деликатно стараясь не видеть — не слышать… как вдруг Кузьма Егорович как бы выпал из ситуации: прислушался, поднял указательный палец.
